Купцы новгородские в городе великую силу имеют, на вече они держатся кучно, друг за друга горой, и к их голосу люд прислушивается. Но Новгород не только торговый город, он и мастеровыми славен. Едва день начинается, во всех концах принимаются за дело ремесленники: раздувают горны кузнецы — тяжело дышат мехи, стучат топоры плотников, растапливают обжиговые печи гончары, кислым духом тянет с кожевенной слободы...

Торгом и ремёслами богател Новгород, который норманны именовали Гардарикой, страной изобилия...

Тронув коня, Олег снова въехал в лес. Вскоре он очутился на поляне, где два смерда валили деревья, очищали их от ветвей и сучьев. Оголённые спины блестели от пота. Увидев конунга с дружинниками, смерды прекратили работу. Скинув войлочные колпаки, поклонились низко.

   — Брёвна для какой надобности? — спросил Олег.

Смерд годами постарше ответил:

   — Староста Гончарного конца наказал уличную мостовую перекрыть.

Не спросив больше ничего, Олег продолжил путь. Лес сплошной стеной стоял по ту и другую сторону дороги. Пахло прошлогодней прелью. Порой высокие сосны, казалось, подпирали небо. Они рвались из земли, иногда обнажив корни. Между деревьями рос сочный зелёный мох. В жару, бывая в таких местах, Олег снимал сапоги, остужал ноги в его мягкой прохладе...

Наконец дружинники подъехали к Новгороду. У открытых городских ворот их встретил отрок лет шести в рубахе зелёного шёлка, подпоясанной кручёной тесьмой, в штанах тёмного бархата, вправленных в высокие, красного сафьяна, сапожки. Был отрок глазаст и худ, гладкие светлые волосы спадали до плеч. Он улыбался. Олег соскочил с седла, потрепал отрока по волосам:

   — Ждал, княжич Игорь?

   — С дозорной башни узрел, как ты из леса выехал.

   — А я тебе подарочек знатный привёз. То-то удивишься!

И, остановив первый воз, Олег достал из-под вороха холстов серого лобастого щенка.

   — Волчонок! — обрадовался княжич.

   — Вырастет — товарищем будет, а дичиться начнёт, в лес уйдёт — ты его не держи. Волки неволи не любят.

Передал повод гридню, зашагал вместе с Игорем к Детинцу.

   — Хвались, как учение одолеваешь?

Княжич, прижав к груди волчонка, ответил немногословно:

   — В ристалищах преуспеваю, Ратибор доволен, а в цифири и буквицах хуже. Не люблю костью по бересте царапать значки всякие.

Олег нахмурился:

   — Ты, княжич Игорь, каждодневно помни, какого ты рода и каково твоё предначертание. Ты един Рюрикович, и я твоему отцу обещал и Вотану клялся, что от тебя на Руси начало пойдёт роду княжескому. Чать, слышал рассказы гостей царьградских?

Их государи книжно премудры, оттого их царство процветает.

   — Но ты, Олег, не ведаешь грамоты, ан это не помешало тебе заставить повиноваться и новгородцев, и словен, и мерю?

Олег остановился, положил ладонь Игорю на плечо:

   — В твоих словах правда, но разве только в мече и дружине сила? Нет, она и в разуме! А разум без учения что хлеб без опары. О том помни ежечасно. Ладно ужо, иди корми своего волчонка, вишь как он тебе палец обсасывает, а я велю баню топить.

На просторном поле сразу же за городской стеной, где по весне новгородцы косили траву на сено, в один из погожих осенних дней гридни учинили ристалище, славяне и варяги показывали искусство боя.