У моста они автоматически остановились, чтобы дать отдых лошадям. Эта несовместимая парочка сидела молча. Один из них, худой и потерянный, сидел тихо. Его одежда помялась, лицо исказилось от страданий. Другой — полный, краснолицый, с ярко-рыжими волосами, одетый в дорогие одежды, — ерзал в седле.

На реке не было никаких признаков жизни. Прямо в небо поднимался столб дыма от фабрики по переработке акаций. Чернокожий мальчик гнал скот на водопой. Слышался шум, треск и лязганье локомотива. Казалось, все остальные в Ледибурге, сомлев от жары, задремали.

Вдруг на равнине у холма Ронни заметил какое-то движение.

Это был мчащийся всадник. Но даже с большого расстояния Пай узнал его.

— Молодой Дирк, — проворчал он; а Гарри, поднявшись, стал всматриваться в даль.

Конь и всадник являлись единым целым. Казалось, лошадь едва касалась земли, и за ней клубилось лишь маленькое облако пыли.

— О Боже, этот чертенок отлично ездит. — Ронни покачал головой от восторга.

Конь добежал до дороги и развернулся, не снижая скорости. Он двигался с такой силой и грацией, что зрители смотрели как зачарованные.

— Посмотри на него! — Ронни присвистнул. — Мне кажется, никто в Натале не сможет обогнать их.

— Ты так думаешь? — Казалось, Гарри ожил, и его губы задрожали.

— Я совершенно в этом уверен.

— А мне кажется, что прав я. У меня есть жеребенок — Пасмурный. Ставлю один к одному, что он победит любую лошадь из стада Сина.

И вдруг у Ронни Пая появилась идея. Он обдумывал ее, наблюдая, как Дирк мчится на Солнечной Танцовщице к фабрике по обработке акаций. Когда кобыла и всадник скрылись за воротами, Ронни тихо произнес:

— Хочешь оставить себе и жеребенка, и деньги?

— Да я отдам за него жизнь, — с яростью произнес Гарри.

«Да, — думал Ронни, — таким образом я дам ему последний шанс. Пускай судьба решает, а я буду ни при чем».

— Значит, хочешь вернуть и его, и деньги, и Теунискрааль? — спросил он, и повисла тишина.

— Что ты хочешь сказать? — Гарри не понял его.

— Если ты победишь, я аннулирую закладную.

— А если я проиграю?

— Потеряешь ферму.

— Нет, — вырвалось у Гарри. — О Боже, нет! Это уж слишком!

Ронни с безразличным видом пожал плечами:

— Это было просто предложение. Хотя, возможно, ты поступаешь правильно. Ведь тебе не выиграть у Дирка.

Гарри глубоко вздохнул. Это предложение причиняло ему такую боль, будто его резали без наркоза. Надо соглашаться на соревнование, ведь отказаться — значит признать свое поражение.

— Я согласен на пари.

— Все условия тебя устраивают? Мои деньги против Теунискрааля?

— Да, черт тебя побери. Да. Я докажу, что он сопляк по сравнению со мной.

— Давай лучше заключим письменное соглашение, — мягко предложил Ронни. — Потом я попробую согласовать все с Сином. — Пришпорив лошадей, они отправились к мосту. — Кстати, я думаю, нам лучше пока никому не говорить о нашем маленьком пари. Заявим, что это — дело чести.

Гарри кивнул. Но, когда вечером он писал письмо Майклу, он подробно рассказал ему обо всем и умолял скакать на Пасмурном.

За два дня до соревнований Майкл доверил эту тайну бабушке.