|
Еда была хороша, а я проголодался. А потом мы еще посидели, покурили и поболтали. Я все еще не познакомился с Полом Валонсом, хотя по графику должен был работать с ним в паре уже завтра. Я поинтересовался у Димса, что из себя представляет мой напарник. - Здоровый парень, - сказал он, - почти с тебя ростом, только красавчик. Характер замкнутый. Прекрасный водолаз. Они с Майком каждую неделю уезжали на уик-энд, облазали все Карибские острова. И держу пари, у него на каждом острове по девчонке. - А вообще - как он? - Да ничего, я думаю. Я же говорю, характер у него скрытный, он не больно-то и показывает свои чувства. Они с Майком были давнишними друзьями. - А что вы думаете насчет смерти Майка? Картер вмешался в разговор: - Это один из тех проклятых дельфинов, - сказал он. - Никогда не следует валять с ними дурака. Однажды один из них, чертов скотина, проскочил подо мной и чуть меня не разорвал. - Они ребячливы, - сказал Димс, - и зла не замышляют. - А я думаю, замышляют. И эти их гладкие скользкие туши похожи на мокрые аэростаты. Отвратительно! - Ты к ним несправедлив. Они игривы как щенята. И, возможно, это имеет какой-то сексуальный подтекст... - Дряни! - бросил Картер - Они... Раз уж я положил начало этому спору, подумал я, то мне и тему менять. И я спросил, правда ли, что Марта Миллэй живет неподалеку отсюда. - Да, - подтвердил Димс, ухватившись за удобный повод прекратить спор. - Она живет здесь, мили четыре ниже по побережью. Она мне показалась очень ловкой и изящной, хотя я видел ее только один раз. У нее свой маленький порт. Гидроплан, парусное судно, приличного размера закрытый катер и парочка небольших, но мощных моторок. Живет она одна в длинном низком здании прямо у самой воды. Туда даже дороги нет. - Мне страшно нравятся ее работы. Вот бы как-нибудь с ней встретиться... Он покачал головой: - Держу пари, что у тебя ничего не выйдет. Она терпеть не может людей. У нее даже телефона нет. - Жаль. А вы не знаете, почему это так? - Ну... - Она уродина, - сказал Картер. - Я встретил ее однажды. Она стояла на якоре, а я плыл мимо к одной из станций. Это было до того еще, как я про нее узнал, поэтому я подплыл ближе - всего-навсего поздороваться. Она что-то сказала сквозь стеклянное дно своей лодки, а когда увидела меня, то начала визжать и кричать, чтобы я убирался, что я распугаю ей всю рыбу. И она сорвала брезент и накинула себе на ноги. Но поздно - я успел разглядеть. Она симпатичная, нормально выглядевшая женщина - выше пояса. А вот ноги ее скрючены и безобразны. Я расстроился из-за того, что смутил ее. Я был настолько смущен, что не знал, что и сказать. Я только кивнул ей: "Простите!", махнул рукой и уплыл. - Я слышал, что она вообще не может ходить, - сказал Димс, - хотя, говорят, отлично плавает. Я никогда не видел этого сам. - А что, это после аварии, или как? - Не совсем, насколько я понимаю, - ответил он. - Она наполовину японка, и я слыхал о том, что мать ее ребенком жила в Хиросиме. Видимо, пострадала наследственность. - Печально. - Да. Мы встали и отправились назад. Позже я долго лежал без сна, размышляя о дельфинах, затонувших кораблях, утопленниках, полулюдях и Гольфстриме, который разговаривал со мной через окно. |
