|
Спасибо. Я боялась этого. - Кажется, мы достигли какого-то равновесия. - Тогда почему бы нам не забыть обо всем этом? - Вы имеете в виду - почему бы не доверять друг другу? - А это очень необычно? - Вы же понимаете, что будете обладать известным преимуществом. - Верно. Но долго ли будет иметь значение это преимущество? Люди меняются. Телепатия не поможет мне определить, что вы станете думать завтра - или где-нибудь в другом месте. Вам об этом проще судить, потому что вы знаете себя лучше, чем я. - Полагаю, вы правы. - Конечно, говоря по правде, я ничего не выигрываю, разрушив ваш образ существования. Вы же, с другой стороны, вполне можете захотеть отыскать незарегистрированный источник дохода. - Не буду этого отрицать, - согласился с девушкой я. - Но если я дам вам слово, то сдержу его. - Я знаю, что вы имеете в виду. И я знаю также, что вы верите многому из того, что я сказала - с некоторыми оговорками. Я кивнул. - Вы в самом деле не понимаете значение Песнопевца? - А как я могу понять, не будучи ни дельфином, ни телепатом? - Может, вам показать, помочь представить то, что я хочу сохранить и оградить от бед? Я поразмыслил об этом, вспоминая происшедшее на станции, когда она напомнила мне кое-что из Вильяма Джеймса. У меня не было способа узнать, как можно при этом управлять своим состоянием, какими силами она может навалиться на меня, если я соглашусь на подобный эксперимент. Тем не менее, если все это выйдет из-под контроля и если помимо того, что было обещано, будет какое-то минимальное вмешательство в мой мозг, я знал способ мгновенно положить конец этому. Сложив руки перед собой, я положил на кольцо два пальца. - Очень хорошо, - согласился я. *** И затем это родилось снова - нечто вроде музыки, и все же не музыка, нечто такое, что не выразить словами, ибо сущность этого была такой, какую не ощущал и какой не владел ни один человек: оно лежало вне круга человеческого восприятия. Я решил потом, что та часть меня, которая впитывала все это, временно переместилась в разум творца снопеснопения того дельфина, и я стал свидетелем-соучастником временного рассуждения, которое он импровизировал, придавал аранжировку, сливая все ее части в заранее сконструированные видения и выражая их словами, законченными и чистыми, и облекая в воспоминания и в нечто отличное от сиюминутных действий, и все это смешивалось и гармонично, и в радостном ритме, которые я постигал только косвенно через одновременное ощущение его собственного удовольствия от процесса их формулирования. *** Я чувствовал наслаждение от этого танца мыслей, разумных, хотя и нелогичных; процесс, как и всякое искусство, был ответом на что-то, однако на что именно - я не знал, да и не хотел знать, если честно, ибо это было само по себе достаточностью бытия - и, может, когда-нибудь это обеспечит меня эмоциональным оружием на тот момент, когда мне придется стоять одиноким и беспомощным перед бедой - ибо это было чем-то таким, что невозможно оценить верно, разве что только тогда, когда в памяти всплывут фрагменты его - нечто вроде бешеного веселья. *** Я забыл свое собственное бытие, покинул свой ограниченный круг чувств, когда окунулся в море, что не было ни светлым, ни темным, ни имеющим форму, ни бесформенным и все же осознавал свой путь, возможно, подсознательно, в нескончаемом действии того, что мы решили назвать "людус" - это было сотворение, разрушение и средство к существованию, бесконечное копирование, соединение и разъединение, вздымание и опускание, оторванное от самого понятия времени и все равно содержавшее сущность времени. |
