— Я не против, если мама разрешит.

— Мам?

— Конечно, дорогая, — рассеянно кивнула Барбара.

— Отлично!

Эд поддел лопаткой яйца со сковородки, выложил их на тарелку и подал Лизе.

— Впрочем, сегодня я вернусь пораньше. И если ты задержишься хоть на минуту, всё. До конца года будешь ездить со мной.

Лиза покачала головой:

— Ты с ума сошел.

— Эд, — сказала Барбара. — Ты носишься с ней как курица с яйцом.

Легкомысленный комментарий был всего лишь шуткой, но если Лиза вроде поняла несерьёзность его замечания, Барбара приняла всё за чистую монету. Эд нахмурился. В последнее время с ней частенько такое бывало: чего-то она недопонимала, не видела юмора там, где он подразумевался. С момента аварии он не изменился, но изменилась она, и это, кажется, разрушило возникшую между ними за двадцать лет гармонию. Он обнаружил, что высказывания, которые раньше она понимала, теперь приходилось объяснять.

Эд покачал головой. Может всё дело в нём. Может он слишком остро реагирует и выискивает в событиях смысл, которого в них просто нет.

— Я не ношусь с ней как курица с яйцом, — услышал он свой ответ.

Улыбнувшись, Барбара посмотрела на него, и неожиданно он почувствовал себя глупо.

— Я пошутила, — сказала она.

— Вот как. — Он повернулся к плите и разбил на сковородку ещё одно яйцо. Желток растёкся, и Эд смотрел, как желтизна разливается по белку щупальцами и ручейками, похожими почему-то на кровь.

Работник по техническому обслуживанию.

Уборщик.

«Работник по техническому обслуживанию» так официально называлась его должность, так она писалась в шапке годовых отчётов и на единственном листе его должностной инструкции, но ему больше нравилось слово «уборщик». Оно казалось более честным и настоящим, точнее описывало его непосредственные обязанности. Он не был уверен в том, что Барбара и Лиза предпочли бы этот термин, но Эд никогда их не спрашивал. И хотя они никогда этого не говорили и никоим образом не показывали, что чувствуют, у него было стойкое подозрение, от которого он никак не мог избавиться. Ему казалось, что жена и дочь немного стыдятся того, чем он занимается.

Эд испытывал легкое чувство вины из-за своей работы, несмотря на то, что он получал от неё удовольствие, и ему нравилось работать в школе и находиться среди детей. Очевидно, что эта ситуация должна была быть лишь промежуточной станцией; временным отрезком заполненным молодыми детьми на их пути вверх и пожилыми людьми на их пути вниз, а не способом зарабатывать на хлеб для среднеклассового, средневозрастного мужчины с женой и дочерью.

Но работа ему нравилась. Она была весёлой, не требовала грандиозных замыслов, поступков или усилий; обеспечивала безопасность, хорошую зарплату и безоблачную жизнь человеку его возраста и образования. Чего еще желать?

Перебирая связку ключей, он отыскал тот, что открывает склад обеспечения. Эд вошел в плохо освещенную подсобку; прошел мимо покрытого газетой стола в заднюю часть помещения к изогнутой полке, на которой хранились лампы дневного света. Вчера в художественном классе перегорел один из светильников, и из-за получившихся теней некоторым новичкам стало сложно различать близкие цветовые оттенки. После занятий и до конца смены времени зайти в класс не было, поэтому Эд пообещал учителю, что решит проблему этим утром, до начала уроков.

Эд нашел коробку с лампой нужного размера, вынес её в коридор, закрыл и запер за собой склад. Он повернулся и почти врезался в Кэти Эпштейн, одну из лучших подруг дочери и единственную, всё ещё жившую на их улице.

— Прости, Кэти, — сказал он. — Не заметил тебя.

Девушка посмотрела на него и её глаза расширились.