Лиза нерешительно шагнула вперед. Горячий и влажный воздух истекал конденсатом. Шипели паром разные трубы и манометры. Даже если бы она не знала, что здесь случилось, она бы почувствовала, что с этим местом что-то не так. Нечто пугающее было в этом помещении, явное ощущение неправильности, которое невозможно было ни спрятать, ни скрыть, на которое реагировал даже самый невосприимчивый человек. Здесь Фредди, когда был жив, убил множество невинных детей; здесь он медленно и нежно перерезал им глотки, играя в свои отвратительные кровавые игры.

Отсюда сейчас мертвый Фредди забирал детей в их снах.

— Давайте уйдём отсюда, — сказала Елена. Её голос был высоким и испуганным.

Кит сделал шаг вперед.

— Подожди минутку. Я хочу…

— Давайте уйдем отсюда! — крикнула Елена. Отозвавшись эхом, её голос исчез в гуле машин.

Лиза осмотрелась возле бойлера. Здесь бетон был темнее, чем в других местах, и на этой черноте она увидела клок белого.

Нагнувшись чтобы посмотреть, она нахмурилась и шокированная отпрянула назад.

Папин носовой платок. Это был папин носовой платок. Один из набора, подаренного ему на прошлый День Отца.

Нет, он просто похож на платок её отца. Это не может быть правдой. Это не может быть…

— Что это? — подойдя к ней сзади, спросил Кит.

Лиза повернулась, потрясла головой пытаясь унять тревогу в груди.

— Ничего, — сказала она. — Пойдем отсюда.

— Что ты увидела?

— Ничего!

Он оттолкнул её, поднял маленький квадрат белой ткани.

— Вот! Что это?

Не говори! предупреждала её часть мозга. Ты не знаешь наверняка!

— Это папин, — сказала она. — Это носовой платок моего отца.

Девять

Эти вечером Эд чувствовал себя странно. Не только из-за того, что Лиза смотрела на него с этим мерзким подозревающим выражением лица, с которым она ходила последнюю неделю. И не из-за того, что, когда он избавлялся от коробок в своей машине, они возвращались снова.

И снова.

Нет, было что-то ещё, его беспокоило нечто другое. Игнорируя совместные взгляды жены и дочери, Эд быстро поужинал, заглатывая еду. Он пытался читать, смотреть телевизор, но в итоге оказывалось, что он беспокойно расхаживает по дому, бродит туда-сюда.

Затем он понял, в чём дело.

Ему было скучно бодрствовать.

Ему хотелось лечь спать.

Следовало испугаться, он знал, что должен испугаться, но этого не случилось, ему было всё равно. Эд посмотрел на Барбару, сидящую на диване и смотрящую фильм по кабельному. Сегодня она выглядит иначе? Так и есть. Она выглядит более счастливой и жизнерадостной, что ли. Её кожа выглядела покрасневшей, словно она загорала.

Или занималась сексом.

Возможно ли это? Впервые примерно за неделю он почувствовал тревогу и неопределённость. Дерзкая, почти наглая самоуверенность, которую он испытывал с тех пор, как начал видеть сны, в которых он был…

Фредди

снова целым, ушла, сменилась былой неуверенностью в себе. Он изучал лицо Барбары. Боже, она была красивой. И всё еще молодой. Вполне естественно, что она хочет…

Нет, сказала часть его разума, холодная рассудочная часть, не терпящая возражений. Для нее неестественно хотеть чего-либо. И если она хотя бы задумается о другом мужчине, она заслужит…

Эд оборвал эту мысль, прежде чем она закончилась. Он всё ещё ощущал беспокойство и неловкость, но заставил себя сесть в кресло.