По утверждению следователя эти два события (захват названных пунктов и вход в Тюмень повстанцев) должны происходить параллельно. Лобановцы захватывают, повстанцы проникают в город; где-то, как-то обе силы соединяются и «долой коммунистов!».

Но какие три отряда можно было образовать из дюжины «стойких лобановцев», чтобы, как утверждает следствие, в одночасье захватить оружейный склад, ЧК, перерезать железную дорогу и прервать телеграфную связь? Такими даже очень лихими отменно подготовленными, «до зубов» вооруженными «пятерками», «тройками», двойками» можно совершить террористический или диверсионный акт – убить, взорвать, поджечь, спустить под откос и т.д. – по только не свершить государственный переворот. Все это дело № 456 – бесстыдный, грубый, кровавый спектакль.

Зачем понадобилось это представление ГубЧК?

Чтобы подкрепить версию губкома партии: крестьянское восстание в губернии – не стихийный протест крестьян против бесчинств и преступлений продработников, оно подготовлено эсерами и белогвардейцами, организовано замаскировавшимися контрреволюционерами, которые кишмя кишели в губернии в 1920-21 годах...

Губком партии отблагодарил Студитова за поддержку. В партийной характеристике-представлении на утверждение Студитова в должности председателя ГубЧК, губком аттестовал его, как блистательного чекиста и в подтверждение этого приводит выдающуюся роль Студитова в разоблачении «контрреволюционной заговорщицкой организации Лобанова»...

То ли в ЧК, то ли в губкоме партии родилась, и тут же была подхвачена версия о тщательной подготовке восстания в Тюменской губернии и всей Сибири. Называется даже дата начала восстания – 1 февраля 1921 года. В политотчете Тюменской ГубЧК за февраль – март 1921 года прямо сказано, что восстание готовили ячейки эсеровского Крестьянского Союза. Однако ни одного примера деятельности этих ячеек не приводится. Лишь позднее в обзорном отчете о восстании председатель ГубЧК Студитов вынужден признаться: «к великому сожалению, не могу доказать роль контрреволюционных партий в подготовке восстания», но чуть погодя, он вновь валит на контрреволюцию все шишки. Губком идет дальше ЧК, перекладывая вину за восстание не только на эсеров и контрреволюционеров внутренних, но и на международный империализм. В подтверждении этой версии, в телеграмме ЦК РКП (б). Реввоенсовету Республики и ВЦИК Губком высказывает опасение по поводу возможного открытия северного фронта «ибо повстанцы могут получить поддержку через бухту Нахотка». От кого поддержку? Ясно и ежу: от Антанты!

На губернском партийном совещании, созванном вместо конференции 26 февраля 1921 года, член Президиума губкома Петров, выражая позицию руководства, сказал: – «не разверстка сделала восстание, его подготовила контрреволюция». Студитов поддержал и подкрепил точку зрения губкома: – «Восстание было подготовлено на февраль месяц по всей Сибири, что установлено документально. Восстание началось не у нас, а до нас докатилось...» Но где эти документы? Ни в партархиве, ни в госархиве, ни в архивах КГБ мне не удалось отыскать документальных подтверждений этой версии.

Председатель Тюменской ГубЧК Петр Иванович Студитов – типичный продукт своего времени, действующий по принципу: «что изволите-с»? Ему было тридцать два, когда в июне 1920 года он стал председателем Тюменской ГубЧК. За спиной 6 лет партийного стажа, работа на заводах Москвы, Петрограда, Калуги, участие в работе большевистских организаций, аресты и административная высылка.

Хочется привести один прелюбопытный документ – вышедший из-под пера Студитова и адресованный лично председателю Тюменского губисполкома Новоселову

«Общий обзор повстанческого движения

по Тюменской губернии

1. Продовольственная кампания, которая должна была пройти в 1921 году по Сибири, в частности по Тюменской губернии, не могла не оставить своих последствий, принимая во внимание, что впервые ложилось на плечи сибирского крестьянства это тягло, к которому оно не привыкло, а так же по своему социальному положению стоит далеко от принципов Советской власти.