Но тут не было ничего удивительного, потому что это был не водяной, а наш Лассе. Это он, голый, сидел на камне и играл на губной гармошке!

— Ну вот, теперь вы уже не сможете говорить, что никогда в жизни не видели водяного, — сказал он.

А Боссе сказал, что, когда он вырастет, то поколотит Лассе.

Черстин — сестрёнка Улле

Когда Лассе и Боссе чересчур меня донимают, мне начинает казаться, что жить без братьев гораздо спокойнее. Никто тебя не дразнит, если ты играешь в куклы. Не дерётся. И не говорит, что опять твоя очередь вытирать посуду. Однажды Лассе сказал маме, что девчонки вообще никому не нужны. Ему бы хотелось, чтобы вместо меня у них с Боссе было девять братьев. Тогда бы их хватило как раз на футбольную команду.

Но мама ответила ему:

— А я очень рада, что у меня есть хоть одна дочка. Одиннадцать сыновей, избави боже! Хватит с меня и двоих.

Наверно, Лассе понял, что сморозил глупость.

Но иногда иметь братьев очень приятно. С кем бы мы по вечерам кидались подушками и рассказывали страшные истории? И кто бы заступался за меня в школе? Как-то раз, например, я нечаянно толкнула одного мальчишку так, что он уронил учебник, и он меня стукнул. А Боссе стукнул его и сказал:

— Только попробуй ещё хоть раз её тронуть!

— А чего она толкается! — сразу заныл мальчишка.

— Она тебя не видела, у неё на затылке глаз нет! — сказал Боссе.

Нет, иметь братьев не так уж плохо, они могут за тебя заступиться, а иногда даже угощают карамелью. Хотя сёстры гораздо лучше, это каждому ясно.

А вот Улле говорит, что неважно, брат у тебя или сестра, важно, чтобы ты был не один. И, по-моему, он прав. Он очень сердился на своих родителей и всегда говорил им:

— Не понимаю, почему у всех много детей, а у вас только один ребёнок?

И вот наконец у него появилась сестрёнка. Улле ужасно обрадовался, прибежал к нам и потащил всех смотреть на его сестру. Мы, конечно, пошли.

— Вот она! — сказал Улле с таким видом, будто показывал нам чудо. — Правда, хорошенькая?

Но она не была хорошенькой. Она была красная и сморщенная. Мне она показалась даже страшной. Только ручки у неё были хорошенькие.

Правда, больше всех при виде неё был поражён Лассе. Он вытаращил глаза и раскрыл рот. Но промолчал.

— Да, она очень хорошенькая, — ответила за всех Бритта, и мы ушли.

А дома Лассе сказал:

— Бедный Улле! У него не сестра, а страшилище! Наша Лиза тоже не красотка, но она хоть на человека похожа. Улле будет стесняться такой сестры, когда она пойдёт в школу.

Больше мы не ходили смотреть сестру Улле, но он каждый день говорил нам, какая она хорошенькая, и каждый раз Лассе многозначительно поджимал губы. Мы не видели её до тех пор, пока нас всех не пригласили на крестины.

— Бедняжка! — сказал Лассе по дороге. — Такая уродина, как она будет жить!

Гостиная у Улле была украшена цветами, потому что сестра Улле родилась весной. На камине стоял кувшин с зелёными ветками, стол был накрыт. Улле разоделся, словно на праздник. Мы все, впрочем, тоже. Пастор уже ждал. Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошла тётя Лиза с дочкой на руках. Но эта девочка была похожа на куклу. У неё были большие синие глаза, розовые щёчки и маленький ротик.

Лассе опять был поражён.

— Улле, у тебя появилась ещё одна сестра? — шёпотом спросил он.

— Как это ещё? — удивился Улле.

Он так и не понял, что Лассе думает, будто это совсем другая девочка. И Лассе замолчал.

Сестрёнку Улле назвали Черстин.

Вы даже не представляете себе, как я люблю Черстин! Она самая красивая девочка на свете! Почти каждый день Бритта, Анна и я бегаем в Южную усадьбу, посмотреть, как тётя Лиза моет, одевает и кормит её.