— Ах, дорогой коллега, — сказал Балцано, пряча карточку — она исчезла в невидимом кармане так же, как давеча исчезло другое удостоверение, — давайте, наконец, объяснимся.

— Давайте, — с готовностью согласился я. — Вы садитесь, я постою здесь. Я вас внимательно слушаю.

Он сел. Положил ногу на ногу, нацепил на вилочку кусочек чего-то, что могло быть креветкой, прожевал, мы с Лючией ждали, то есть, я чувствовал, что она тоже ждет, ей тоже важно, что скажет синьор Балцано, будто она прежде ничего о нем не знала и даже не представляла, что он, собственно, делает в ее комнате.

Тем не менее, говорить начала Лючия.

— Джузеппе, — сказала она. — Это все правда. Я обратилась к синьору Балцано, когда… В общем, я попросила найти… или хотя бы узнать что-нибудь… я была в отчаянии… я ничего не понимала… я даже не поняла сначала, что он… они…

Я должен был видеть ее глаза. Пришлось обойти кресло и сесть на стул, теперь я видел их обоих. Лючия сидела, прикрыв лицо ладонью, будто свет мешал ей, а на лице Балцано можно было увидеть смену самых разных настроений — от удовольствия (по поводу чего?) до горестных раздумий (видимо, по поводу неожиданного для него развития событий).

— Лючия, — сказал я, — давай я продолжу, а вы с синьором Балцано меня поправьте, если я начну говорить чушь. Скорее всего, так и будет, потому что, в отличие от вас обоих, я почти ничего не понимаю в происходящем.

— Документ, — продолжал я. — Конечно, я работаю в контакте с полицией и карабинерами, это понятно. Но уж точно не под прямым контролем. В моей карточке нет ничего подобного и быть не может, сама суть работы частного детектива определяет… В общем, карточка… И другая — пропуск на какие-то заводы. Нет такой фирмы в Риме.

— Зачем мне… — начал Балцано с набитым ртом, но я не дал ему продолжить фразу.

— Незачем, конечно. Никакого смысла. А если еще учесть вашу способность проходить сквозь стены…

— Я не…

— Да, это вы уже говорили. Конечно, не. И если еще принять во внимание странное исчезновение синьора Гатти… и то, что муж Лючии говорил о…

— Вывод, вывод… — пробормотал Балцано, проглотив, наконец, и сразу положив в рот еще один кусочек.

— Да, вывод, — я помедлил. — Как говорится, когда все версии оказываются неверными, и остается одна, то, как бы она ни была фантастична, именно она и будет истинной.

— Истинной, — фыркнул синьор Балцано. — Никакая версия не может быть истинной по определению, это смешно.

— Да? — сказал я. — Что же тут смешного?

— Истины, — произнес Балцано, проглотив, наконец, последний кусок то ли креветки, то ли краба, — не бывает вообще. Все, чего мы можем добиться в любом расследовании, это правда, а она, как известно, у каждого своя. Можно сопоставить, да. Найти общие места. Выявить сценарии, которые… Ну, и судить, конечно — суд, по крайней мере, покажет, где и что сопоставимо, и следовательно…

— Джеронимо, — с неожиданным отчаянием в голосе воскликнула Лючия, — перестань, пожалуйста! Если ты хочешь сказать, что так ничего и не добился…

— Он тоже искал синьора Гатти? — спросил я.

— Конечно, — кивнула Лючия.