Она удивилась, что он способен следить за ходом событий.

— Не смейте оставлять меня в таком состоянии, Коннолл, — взмолилась она, извиваясь под его пальцами, которые снова заскользили по ее грудям. — Пожалуйста.

Он снова улыбнулся, и эта улыбка была чувственной и плутовской.

— Я не оставлю. Я тоже не смогу появиться на публике. Я… я хочу побыть с вами дольше, чтобы убедить вас.

Она была уже наполовину убеждена. Снова опустившись на колени, Коннолл расстегнул бриджи и спустил их до колен. Его мужской орган, освободившись, мгновенно вырос и отвердел.

Он хотел ее. Она знала об этом. Но теперь она видела реальные доказательства этого. И если она скажет «нет», он уйдет. Все, что произойдет дальше, теперь зависело от нее.

Вот она, реальная власть. И как ни странно, у нее не было ни малейшего желания использовать эту власть против него. Во всяком случае, здесь. И сейчас. Сдерживая дрожь в теле, Эванджелина протянула руку и обхватила его. Жезл вздрогнул от ее прикосновения.

— Ты… такой исключительный? — спросила она, пробегая пальцами по бархатистой коже.

— Исключительный? — Коннолл подался вперед, чтобы, стоя на коленях между ее бедер, снова ее поцеловать. — Надо мной никогда не подсмеивались по этому поводу.

Нет, она и предположить не могла, что над ним могли подсмеиваться.

— Тебе так приятно? — дрожащим голосом спросила она.

— Если ты хочешь, чтобы я продолжил, лучше будет, если ты перестанешь, это делать, — шепотом сказал он ей на ухо, и она почувствовала, что он тоже дышит неровно.

Она тут же разжала пальцы. Он опустился на нее, его жезл вжался между ее бедрами.

— Я никогда не спал с девственницей, Джилли, — сказал Коннолл, положив большую правую ладонь ей на грудь, словно не в силах перестать ее трогать, — но авторитетно заявляю, что будет больно. На короткое время, затем это не повторится.

Она приподняла подбородок.

— Я авторитетно заявляю, что если ты не поторопишься, то кто-нибудь придет сюда, разыскивая нас.

— Ммм… — Приподнявшись на локтях, он снова поцеловал ее, одновременно подтянув бедра вперед и вверх.

Эванджелина ахнула от удивления и от боли, когда он вошел в нее.

— О! — прошептала она.

Он замер, слегка дрожа и оставаясь внутри ее. Боль начала слабеть, и мышцы Джилли слегка расслабились. Ощущение, которое осталось, можно было назвать изысканно приятным.

— Прости, — пробормотал Коннолл, пощипывая ей ухо губами. Его бедра снова задвигались взад и вперед.

При каждом движении шезлонг под ними поскрипывал. Джилли вцепилась пальцами ему в плечи, как бы желая, чтобы они стали еще ближе друг к другу. В ней толчками, пружинисто нарастало напряжение по мере того, как он двигался внутри ее. Внезапно она содрогнулась и вскрикнула, поскольку все вокруг побелело. Время, звук и все, что их окружало, перестали существовать. Осталось только ощущение. Прекрасное и ошеломляющее.

Затем, спустя несколько мгновений, Коннолл крепко к ней прижался и снова поцеловал ее. Все еще, не выходя из нее, он повернулся и повернул Джилли так, что она оказалась лежащей у него на груди.

— В следующий раз ты должен снять с себя всю одежду, — тяжело дыша, проговорила она. В следующий раз. Она хотела, чтобы был «следующий раз». Очевидно, ее мать не сумела описать все стороны семейной жизни.

— Надеюсь, я хорошо продемонстрировал выгоды компромисса, — сказал он, и Джилли слышала, как энергично билось его сердце под ее щекой.

О да! В тот момент она хотела лишь лежать рядом с ним, чтобы он продолжал обнимать ее, как делал сейчас.