– Имею в виду, – откликнулся Тригорьев казенным голосом и так же продолжал: – Но не будем, Револьвера Ивановна, отвлекаться от дела. Какая же это беда у вас вышла? Объяснитесь.

    – Да потерял он паспорт, когда возвращался. Или украли, кто его знает. И паспорт, и деньги последние, и вообще все дочиста. Ехать ведь далеко пришлось, ну, выпил с попутчиками, а ему, хворому, много ли надо…

    – Taк-так, – молвил Тригорьев почти уже совсем строго. – Заявление об утрате паспорта подали уже?

    – Да когда же, батюшка мой? Вчера только приехал…

    – Когда же собираетесь? Сегодня?

    – Сегодня подадим, Павел Никодимович, непременно.

    – У него что же – справка с собой есть?

    – Какая справка?

    – Обыкновенная, по форме: такой-то прописан и проживает там-то…

    – Так еще не прописан он тут.

    – Значит – оттуда нужна справка, где он все это время жил.

    – Напишем туда, напишем, – из последних уже сил боролась Револьвера Ивановна. – Но пока туда напишем, пока ответят – ты уж дай ему пожить спокойно, не чужой ведь человек, мне он сын, Бинке – муж законный…

    – Гм, – издал Павел Никодимович, выражая как бы сомнение.

    – Да ты что – мне не веришь, что ли?

    – Ладно, помогу вам, Вера Ивановна, – сказал Тригорьев, как бы входя в положение. – Милиция поможет. Вы мне назовите то место, где он жительствовал – адрес, название и прочее, – и мы по своим каналам их милицию запросим. Хоть по телефону. Подтвердят – и не буду вас беспокоить до самой справки.

    – Да вот – не помню я, там название какое-то секретное.

    – Ну, – сказал Тригорьев, – от милиции секреты бывают разве что у правонарушителей. Не можете вспомнить – придется Андрея Спартаковича будить, чтобы достичь полной ясности.

    Сказав это, участковый решительно встал с табуретки, вышел в тесную прихожую и твердо стукнул в ближайшую дверь.

    – Гражданин Амелехин! Выйдите-ка на минутку!

    Дверь распахнулась сразу, будто в комнате только и ждали такого приглашения. И в самом деле, Амелехин был уже, в общем, готов к разговору – уже в брюках, хотя и в нижней рубашке.

    – Гражданин нача-альник! – провозгласил он едва ли не радостно. – Кто бы мог подумать! Я Амелехин, я, не сомневайтесь!

    Тригорьев отступил, и Андрей Спартакович вышел в прихожую, аккуратно, без стука затворив за собою дверь.

    – Жена спит еще, – пояснил он. – Утомил я ее.

    – Дело молодое, – поддакнула старуха из-за милицейского плеча.

    – Пройдемте на кухню, побеседуем, – предложил участковый.

    – Это мы с радостью. Мать, сообрази поесть чего-нибудь. И пошарь там…

    – Шарить не надо, – остановил Тригорьев. – Разговор будет короткий – если темнить не станете.