Марии Читанаа показалось, что кто-то смотрит ей в спину. Она резко обернулась — в темной дверной раме стояла старуха. Она была в длинной белой рубашке и курила неизменную трубку.

— Ты меня напугала, — сказала Мария.

— А меня до смерти напугал этот гром, — сказала Гудихан. — Он ударил так неожиданно… Я не спала… Но не заметила молнии.

— А ее и не было…

— Молния обязательно была… Мы попросту не заметили ее… Может, она сверкнула за горой?..

— Полил ливень, — сказала Мария.

— А почему не спишь?

— Жду.

— Придет.

— Я жду, — твердо выговорила Мария. — Он никогда не опаздывал не предупредив.

— С ними это случается, — сказала Гудихан, не выпуская чубука изо рта.

— С ними — да, а с ним — нет, — возразила Мария.

— Все они одинаковы, — сказала старуха.

— Они одинаковы, а он не похож на них, — упрямо стояла на своем Мария.

— Что с тобою? — спросила старуха.

— Ничего…

— Ты что-то не в себе…

— Возможно…

— Тяжело дышать, — вздохнула Гудихан.

— После грозы легче будет.

— Пойду прилягу, — сказала Гудихан.

Мария Читанаа вытянула руку и в одно мгновенно набрала в ладонь холодной воды. Ливень хлестал не на шутку, небеса обрушивались па землю. Это было ясно.

«Если укрылся он под дубом, в него может ударить молния, — подумала Мария. — Но он не пойдет под его ветви. Он знает, что значит дерево в грозу! Вполне возможно, что пробежит он сотню шагов и найдет хорошее место под навесом скалы. Но под этой скалою потекут бурные потоки, а они способны сбить с ног даже великана…»

Тут сверкнула молния. И чуть не ослепила женщину… Она отпрянула назад, к стенке. Удар грома потряс горы. А затем небесная канонада продолжалась почти непрерывно. Гром, ливень, шум водяных потоков, побежавших с гор… Все смешалось, все слилось в единое апокалиптическое гудение, совершенно невыносимое для слуха.

Но она не испугалась. Она никого и ничего не боялась в этот час. Она облокотилась о перила и упрямо смотрела прямо перед собою. И слушала, слушала: не прорвется ли шум его шагов сквозь эту страшную канонаду? Даже сквозь этот грохот, она распознала бы его шаги — такие тяжеловатые, мужские шаги. Она была совсем молоденькой, когда вышла за него замуж. Он тогда казался ей пожилым. Но вот прошло шестнадцать лет, а он выглядит почти молодым. Или это, может, так кажется ей?.. Он привез ее сюда, сделал соседкой медведей и шакалов, научил ее все знать и все понимать. И теперь она не мыслит эту землю без него, без его шагов. Когда она порою навещает его в мельнице и он выходит к ней, посыпанный душистой свежей мукою, — выглядит Герасим кормильцем всех людей, а не только этого горного села. Она научилась ждать его и не волноваться. Он знает здесь каждую тропинку, каждую берлогу, знает лее и горы, ущелья и поймы рек. Чего, собственно, ей беспокоиться?..

Она перегибается через перила, ночь обдает ее лицо колючими брызгами, и она все слушает: не идет ли он?..

Снова появляется старуха. Она набросила шаль на белую сорочку, которая до пола. Она удивляется тому, что не спит жена ее сына. Неужели эта гроза способна напугать ее? Разве это впервой?

Гудихан щурит глаза — молнии уж очень ослепительны, просто невмоготу их сверканье.