– Если б я хоть раз, на одно мгновение, почувствовал, что Девон хочет, чтобы я находился рядом с ней, я был бы дома каждый вечер. Она была для меня всем, дедушка.

Слова Райана потонули в тишине. Через минуту его дед осторожно кашлянул.

– Жизнь коротка, – проговорил он. – К тому моменту, когда начинаешь это понимать, почти все уже оказывается позади. Найди ее, Райан. Найди и распахни перед ней душу.

Райан кивнул. Он хотел что-то сказать, но в горле образовался комок. Он тяжело прокашлялся.

– Спасибо, сэр. За все.

– Ерунда. Мы оба знаем, что я просто глупый старик, который обожает совать свой нос в чужие дела.

– Все правильно, – согласился Райан, улыбнувшись счастливой улыбкой. – Кстати… я хотел спросить тебя о том диагнозе, который доктора якобы поставили тебе несколько месяцев назад.

– Ты хочешь проверить меня, сказал ли я правду?

– Да, сэр, – учтиво кивнул Райан. – Именно так.

В глазах старика вспыхнули лукавые огоньки.

– Все, что я говорил, – правда. Они сказали, что время мое ограниченно и что было бы разумно привести в порядок мои дела, – хихикнул Джеймс. – Но этот совет неглупые доктора дают всем своим пациентам, у которых не за горами девяносто. Ты со мной не согласен?

Райан изо всех сил старался напустить на себя рассерженный вид, но так и не смог. Через несколько мгновений он расплылся в улыбке.

– Я рассчитываю отпраздновать твое столетие, старина. Что мои дети будут делать без прадеда, постоянно отравляющего им жизнь?

Мужчины понимающе посмотрели друг другу в глаза; Райан обнял деда, прижал его к себе.

– Люблю я тебя, дружище, – сказал он грубоватым голосом на прощание.

Чикаго изнывал от удушливой жары бабьего лета.

Горячее дыхание прерии накатилось на город еще пять дней назад, и не было никакой надежды на прохладу. Каждый день термометр поднимался все выше, а настроение у людей падало все ниже.

Девон определенно находилась не в самом лучшем расположении духа.

Ночью хрипящий вентилятор в крошечной спальне ее душной квартирки издал последний вздох и закончил свое существование, выпустив напоследок черное облачко дыма.

А теперь еще система кондиционирования воздуха в торговом центре “Ходдридж” надумала сделать то же самое. Супермаркет начал превращаться в сауну.

Покупатели не дураки – быстренько удирали на улицу. А вот персоналу приходилось не только торчать в этой духоте, но и париться в форме, которую не снимешь.

Да и форма дурацкая, раздраженно думала Девон, поправляя свитеры, сложенные на прилавке отдела мужской одежды. Черный костюм, на карманах вышиты эмблемы “Ходдриджа”, белая блузка, чулки, туфли-лодочки на каблуках средней высоты – все это приемлемо зимой, но не сейчас.

В такой денек, когда кондиционер остался лишь приятным воспоминанием, казалось, что форму специально придумали для пыток. Блузка – из плотного полистирола – не дышала вовсе, а только прилипала к коже. Костюм – тоже из полистирола – был такой влажный, что клеился к рукам. А от удушающей жары ноги так распухли, что каждый шаг давался с трудом.

Да, мрачно отметила Девон, аккуратно складывая свитеры, настроение препаршивое. Хотя, если судить по замечаниям соседок по квартире, которые уже не раз сменились за три месяца, оно у нее давно такое.

– Честно, Девон, – сказала последняя из них всего несколько дней назад, – я бы на твоем месте вернулась и приперла к стенке того парня, из-за которого ты попала в такую передрягу, и одно из двух: или сказала бы ему, что я все еще люблю его, или врезала бы ему.