«Вот это вляпалась так вляпалась. А думала, что легко отделалась от неприятностей. Надо же быть такой дурой! Кто этот парень? Почему бежал через окно? Вор? Долбаный наркоман? А я-то боялась, что он заявит в полицию. Ничего, теперь полиция сцапает нас вместе. Пожила в Америке, называется! Впрочем, джип, кажется, был не полицейский. Еще не легче. Может, хозяева кафе, которое он грабанул, какие-нибудь горячие сицилийские красавцы, решили разобраться с ним по своим законам? Что делать? Выкинуть его из машины?» – Она взглянула на испуганного парня.

– Пожалуйста… – умоляюще выговорил он.

«Да как его выкинуть-то? Смотрит жалобно своими буркалами». – Алиса глухо застонала.

– Хрен с тобой, золотая рыбка, – прошептала она по-русски и, снова перейдя на английский, бросила: – Пристегнись. Сейчас прокатимся с ветерком.

Вцепившись в руль, Алиса ударила по газам. Машина послушно рванула вперед. Мелькали сливающиеся в бесконечные разноцветные нити рекламные огоньки, ревел мотор. Алиса чуть пригнулась, ловко обгоняя машины, резко вписываясь в повороты и лишь изредка взглядывая в зеркало, чтобы убедиться, что джип, еще недавно висевший на хвосте, отстает все больше и больше.

Подкатив к воротам виллы, Алиса несколько раз ударила по клаксону, призывая садовника, и лишь спустя несколько секунд вспомнила, что распустила прислугу на все время отсутствия своего благоверного. Хотела, чтобы никто не маячил перед глазами… Пришлось самой открывать. Она завела машину в подземный гараж, заглушила мотор и кивнула Джону – выходи. Сама же, опередив его, метнулась в кабинет Рамиса, ее нынешнего «серьезного мужчины», и сняла со стены недавно подаренную ему кем-то красиво инкрустированную охотничью двустволку. Убедившись, что ружье заряжено, Алиса вскинула его на плечо и решительно направилась в гостиную.

Джон уже по-свойски успел устроиться на белом кожаном диване, и Алиса брезгливо поморщилась. Не хватало еще, чтобы этот придурок испачкал его. Парень скинул плащ и остался в затертых голубых джинсах и темно-синей майке, превратившись из грязного бесформенного бродяги в стройного красавца с широкими плечами, длинными ногами и рельефными руками. Джон придирчиво осматривал запачканную кровью трикотажную шапочку.

Алиса бесшумно вошла в комнату остановилась за его спиной:

– Ну и кто ты такой, мать твою?

Парень вскочил, увидев направленное на него дуло, попятился, опрокинул низкий столик и, потеряв равновесие, осел на пол. Алиса еле сдержала ухмылку – слишком уж нелепым казался ночной гость.

– Не стреляйте, – взмолился парень. – Я не сделал ничего плохого.

– Почему ты вывалился из окна? Зачем за тобой гнались эти люди? Ты вор?

– Пожалуйста, опустите ружье. Я все расскажу. Я вор, да, вор. Я украл пиццу. Три дня не ел, был очень голоден. Зашел в кафе, заказал ужин и, не заплатив, сбежал через окно кухни.

Он все еще сидел на полу и смотрел на нее не мигая. Кошачьи изумрудно-зеленые глаза умоляли поверить. Алиса немного опустила ружье. Джон, осмелев, поднялся, поставил на место столик, сделал шаг вперед, но девушка предостерегающе нахмурилась.

– Стой, а то выстрелю! Возьми! – Она бросила ему вату и пузырек с дезинфицирующим раствором. – Протри ссадину и проваливай.

Юноша принялся неловко откручивать крышку, в конце концов выронил пузырек, хотел поднять и опять опрокинул журнальный столик.

– О господи! Сиди уж, я сама.

Она подняла пузырек, смочила ватку едкой пахучей жидкостью и, опустившись рядом с Джоном, принялась осторожно обрабатывать ссадину. Парень ойкнул, и Алиса легко подула на рану. Джон благодарно улыбнулся. Улыбка оказалась мягкой, открытой, и Алиса отметила про себя: «Обаятельный, зараза!»

Джон отвел со лба прядь отливающих бронзой волос, и девушка обратила внимание на блеснувшие у него на запястье часы: «Ничего себе! «Патек Филипп»? У этого бродяги?»

– Тоже украл? – спросила она.