– Послушайте, я знаю, что поступила нечестно, хорошо? Еще одну лекцию мне слушать совсем не хочется.

Доктор Эванс пристально смотрела на нее.

– Я не собираюсь читать тебе лекцию. Возможно… – Она приложила палец к щеке. – Возможно, у тебя были на то свои причины.

Спенсер округлила глаза. Не ослышалась ли она – неужели доктор Эванс всерьез полагает, что нельзя взваливать всю вину на Спенсер? Если так, то 175 долларов в час – наверное, не совсем уж вопиющая цена за сеанс психотерапии.

– Вы с сестрой когда-нибудь проводите время вместе? – спросила доктор Эванс после паузы.

Спенсер полезла в вазочку с конфетами и взяла шоколадку «Поцелуй Херши». Она аккуратно развернула серебристую обертку, раскатала фольгу на ладони и сунула «поцелуйчик» в рот.

– Никогда. Если только мы бываем вместе с родителями – но это не значит, что Мелисса разговаривает со мной. Она все время хвастается перед родителями своими достижениями или обсуждает безумно скучный ремонт таунхауса. – Спенсер посмотрела в лицо доктору Эванс. – Думаю, вы знаете, что мои родители купили ей таунхаус в Старом городе по случаю окончания колледжа.

– Да, я в курсе. – Доктор Эванс вытянула руки вверх, и два серебряных браслета соскользнули к локтю. – Жуть, как увлекательно.

И тут она подмигнула.

Спенсер почувствовала, что ее сердце рвется из груди. Похоже, доктора Эванс тоже не волновало, что лучше – сизаль или джут. Йес!

Они продолжили беседу, которая нравилась Спенсер все больше и больше, а потом доктор Эванс кивнула на мягкие стекающие часы в стиле Сальвадора Дали, висевшие над столом, намекая на то, что время вышло. Спенсер попрощалась и открыла дверь кабинета, потирая голову, как будто ей вскрыли черепную коробку и копались в мозгах. На самом деле сеанс оказался не таким мучительным, как она себе воображала.

Она закрыла дверь и огляделась вокруг. К ее удивлению, рядом с Мелиссой, в бледно-зеленом кресле с подголовником сидела их мать, листая журнал о стиле «Мейн лайн».

– Мама. – Спенсер нахмурилась. – Что ты здесь делаешь?

Вероника Хастингс выглядела так, словно пришла сюда прямо из семейной конюшни – в белой футболке от «Пти Бато», узких джинсах и видавших виды сапогах для верховой езды. Даже клочки сена застряли в волосах.

– У меня новость, – объявила она.

Обе – и миссис Хастингс, и Мелисса – сидели с очень серьезными лицами. Спенсер почувствовала неладное. Не иначе, еще одна смерть. Кто-то стал очередной жертвой убийцы Эли. Возможно, «Э» вернулся. Пожалуйста, только не это, подумала она.

– Мне звонил мистер Макадам, – произнесла миссис Хастингс, поднимаясь из кресла. Мистер Макадам преподавал экономику в классе Спенсер. – Он хотел поговорить о некоторых работах, которые ты написала несколько недель назад. – Она шагнула ближе, и от аромата ее духов «Шанель № 5» у Спенсер зачесалось в носу. – Спенс, он хочет выдвинуть одну из них на «Золотую орхидею».

Спенсер попятилась.

– На «Золотую орхидею»?

«Золотая орхидея» – так назывался самый престижный национальный конкурс школьных эссе, старшеклассники почитали его как «Оскар». Если бы она выиграла, журнал «Люди и время» напечатал бы о ней статью. Йель, Гарвард и Стэнфорд умоляли бы ее о поступлении в их университеты. Спенсер следила за успехами призеров «Золотой орхидеи» так же, как другие следят за жизнью знаменитостей. Победительница «Золотой орхидеи» 1998 года сейчас заведовала редакцией очень известного журнала мод.