Он реально пробил ее, и теперь довольно улыбается. Он ведь специально брал разгон возле меня, чтобы показать глупому человеку, которого пока нельзя трогать, что он слаб и хуже гнома.

— Такс… гномья ковка это тебе не человеческий мусор, — многозначительно хмыкнул он, и посмотрел на меня свысока, насколько позволял его рост.

А вот это уже серьезная заявочка. Моя голова становиться пустой, а в руке автоматом появляется разрывная стрела. Даже толком не смотрю, куда стреляю, и выпускаю ее в бок другой гончей.

— У-у-у-а-а-у… — завыла псина с раной в боку.

Псина воет и, упав, пытается зализать рану. А у меня начинает дергаться один глаз. Планка моя медленно стала падать. Такого позора я не переживу. Лук пропадает из рук, и его заменяет молот. Визжащую падлу я бил до тех пор, пока она не заткнулась окончательно, попутно раздавая грузные и усиленные удары по сторонам тем псам, которые пытались напасть на меня со всех сторон.

— Жора… — хриплю от злости. — Эти твари должны мучится…

Взяли и опозорили меня. Меня, лучника!! Не прощу!!

— Плачу за каждого убитого едой!!! — вот теперь дело пойдет лучше. — Кроме гномов! — на всякий случай добавил ему.

* * *

Вначале гномы смотрели с улыбкой на самоуверенного человека. А когда он достал свой лук, им стало даже смешно. Лук гномы не уважали, вот арбалеты, это да. Где это видано, чтобы честный гном взял в руки лук? Да нигде…

Первая выпущенная стрела все расставила по своим местам. Лицо человека стало растерянным и непонимающим, и это доставило много радости гномам. Вторая стрела принесла хоть и маленький, но уже результат. Все подумали, что вот оно. Сейчас он обрадуется, и начнет кичиться своими успехами. Непонятно было гномьему народу, почему Торгвальд к нему так отнесся.

Однако радости чужак не испытал. Его лицо изменилось, и от улыбки там не осталось и следа, зато вылезла зловещая гримаса на грани сумасшествия. А в следующий момент он пропал, и появился уже рядом с раненой гончей. Кровь… Много крови летит во все стороны. Бедный подранок не выдержал и десяти быстрых ударов такой махиной.

Пусть гномы и сами вступили в бой, но краем глаза все же наблюдали за человеком.

— А знатный у него молот, да, Балдур? — подколол товарища гном, указывая, что его молот меньше.

— Закрой рот бородой и сражайся, — огрызнулся Балдур, и покосился недовольно на человека.

Балдур, по прозвищу Большой Молот, только что встретил конкурента.

С человеком еще был зверек, которого они сразу не заметили, пока он не сбросил свою невидимость. Он выглядел смешно и даже неуклюже, но кровавый след из разорванных гончих говорил, что первое мнение всегда обманчиво. Не стоит верить только своим глазам, нужно иногда и головой думать.

Зверек и человек были чем-то похожи. Они словно вместе потеряли разум в запале битвы. Человек сменил молот на еще больших размеров двуручный меч и рубил всех, кто подворачивался ему под руку. А кого не рубил, то забивал до смерти.

— А он неплох, — констатировал факт Дримур. — Торгвальд, скажи, система — это миф?

— Такой же миф, как и человек перед нашими глазами, — ударяя об землю посохом и пронзая земляным шипом очередную гончую, ответил он. — Горы мне нашептали, что он не отсюда. И как маг я могу тебе сказать, что он совершенно другой, не похожий на своих собратьев.

— Тебе не кажется, что он теряет свой контроль над разумом, — обеспокоенно кивнул в сторону человека Дримур, опуская свой топор на голову очередной гончей. — И как ты думаешь, это большая стая или не очень?

— Насчет человека не скажу, — он не знал ответ, но хотел думать, что с его разумом все в порядке.