— Я понимаю. Но если потребуют выкуп, вы заплатите?

   — Сложный вопрос. Дело в том, что законы нашей страны запрещают это делать. Официально нельзя платить выкуп за похищенных жен и детей, а уж за картину — подавно.

   Премьер-министр замолчал и испытующе посмотрел на Флавию, видимо, ожидая, что она скажет что-нибудь путное.

   — Значит, перед нашим управлением стоит задача найти картину? — промолвила она.

   — В принципе да, и я был бы за это вам очень благодарен, но в данной ситуации расследование надо вести крайне осторожно. Сколько человек вы предполагаете использовать?

   Флавия на секунду задумалась.

   — Поскольку время ограничено, придется задействовать всех. Но никаких гарантий успеха я, разумеется, дать не могу.

   — Но вы могли бы гарантировать, что информация не просочится в прессу?

   — В течение примерно шести часов.

   — Этого недостаточно, ведь сохранение тайны необходимо. Допустим, вы добьетесь успеха и быстро вернете картину, но, если все станет достоянием газет и телевидения, престижу нашей страны будет нанесен большой ущерб.

   — Ну в таком случае я сдаюсь. Активные поиски вести нельзя из соображений секретности, платить выкуп запрещает закон. Что же мне в таком случае остается делать?

   — Да, выкуп мы заплатить не можем. Правительство не имеет права использовать деньги налогоплательщиков. И никакие государственные служащие не могут принимать участия в выплате выкупа. Я выразился ясно?

   Да, он выразился ясно, но Флавия не зря много лет провела рядом с Боттандо.

   — Очень жаль, — вежливо произнесла она, — но я ничего не поняла. Извините.

   Премьер-министр насупился:

   — Поясняю. Первое: вы используете все возможности, чтобы вернуть картину без какой-либо огласки. Второе: я не имею права и не буду использовать общественные деньгидля выплаты выкупа.

   — Так.

   — Но если преступникам заплатит какое-либо частное лицо… я хочу сказать, что если кто-нибудь пожелает нарушить закон во имя того, что он ошибочно сочтет полезным для общества… этому я, разумеется, воспрепятствовать не смогу, хотя буду сожалеть, что подобное случилось.

   — Понимаю.

   — Прошу ежедневно информировать меня о ходе расследования. По мере развития событий вы будете получать соответствующие указания. И вынужден повторить: секретность прежде всего.

   — Но это требование свяжет мне руки.

   — Уверен, вы справитесь.

   — А если я обнаружу какой-нибудь нестандартный способ вернуть картину?

   — Вам придется себя сдерживать. Риск утечки информации должен быть сведен к минимуму. — Премьер-министр встал. — Пожалуй, на сегодня все. И будьте любезны каждый день сообщать мне о продвижении расследования.

   Через две минуты Флавия и Маккиоли вышли в приемную. Флавия была озадачена инструкциями премьер-министра, а директор музея, казалось, вообще находился в прострации.

   — Ну что ж, — деловито проговорила Флавия, — вам придется рассказать мне подробнее о случившемся.

   — Что?

   — О вооруженном ограблении музея. Припоминаете?

   — Да-да.