Красавин работал оперуполномоченным по борьбе с экономическими преступлениями в Северном райуправлении, которое до недавнего времени курировала Ольга. Помимо основной деятельности негласно помогал знакомым с возвратом НДС благодаря связям в налоговой инспекции. Довольно распространенный бизнес в полицейской среде. В том числе и с использованием аморальных схем. Красавин никаких схем не использовал, просто ускорял вполне законный процесс. Но за дольку малую. Это не преступление, но вполне достаточный повод для увольнения. Получив информацию, Ольга провела «контрольную подставу» и поймала халтурщика с поличным. Написать заявление «по собственному» бедолаге не позволили, вытурили с «волчьим билетом». Оказавшись вне системы, Красавин пошел по проторенной дорожке: дорогой алкоголь — средний алкоголь — дешевый алкоголь — паленка — могила.

Ольга полезла в сумку за кошельком. Тот лежал на глубине, пришлось извлекать содержимое. В том числе две связки ключей от квартиры. Свою и Тимура. Тимуровскую со злостью швырнула в стол, что не укрылось от глаз бдительного коллеги.

— Что-то случилось?

— Ничего, — буркнула соседка с таким выражением лица, словно съела живьем жирную гусеницу.

— Похоже, у тебя перемены в личной жизни. Угадал?

Ольга не ответила, сунув свою связку обратно в сумку. Будь на месте Кольки любой другой, не ответила бы тоже. Не хотела.

Очень вовремя заглянул дежуривший сегодня оперативник Гриша Жуков по прозвищу Маршал. Постоянного дежурного офицера по штату не полагалось, несли вахту по очереди.

— Ольга Андреевна, там заявитель по вашей «земле». Мне поговорить или сами?

— Лучше самой, — тут же дал совет Бойков, — нет лучшего средства от сердечных болячек, чем добросовестный труд на благо родины.

— Гриш, я подойду.

Ольга, наконец, добыла из глубин кошелек, отдала сотню Бойкову и вышла следом за Гришей.

Для бесед с обиженными полицией гражданами был выделен специальный кабинет. В нем не висело ни календарей с веселыми девчонками в бикини, ни дурацких надписей типа «Незнание закона не освобождает от ответственности. Знание — тоже», не болтались боксерские груши, не рос укроп на подоконниках и не пели канарейки в клетках. Все аскетично-строго. Стол, несколько стульев, местный телефон, мусорная корзина, чтоб сразу выбрасывать заявления сумасшедших. Двумя словами — серьезное госучреждение.

Ольга решила последовать совету Бойкова — отвлечься и самой поговорить с заявителем. По местным обычаям, если это будет официальная жалоба, она переправит ее в отделение гласных проверок, но если человек тайно решил поделиться наболевшим, не рискуя марать бумагу, займется сама.

Сегодня был второй вариант. Наркоманистого вида студент колледжа по фамилии Самохин с таблетками в мочках ушей попыток достать авторучку из куртки-толстовки не предпринимал и бумаги не требовал.

— Короче, тысячу зарядил. Евро, — голосом подсудимого, канючащего смягчить приговор, гундосил он, — я подсуетился, нашел.

— Не поняла… Ты что, уже отдал деньги?

— А куда деваться? Там или — или.

— Так от нас-то что хочешь? Ладно б не передал, мы бы его с поличным задержали. А сейчас? Попросить, чтобы вернул? — Ольга усмехнулась. — Не вернет.

— Конечно, не вернет, — согласился парень, — обидно просто. Он же и дальше будет трясти. Ладно б там что-то серьезное, а там две таблетки всего.

— Ты их действительно купил или подбросили?

— Купил.