Она была небольшая, упругая, с набухшим соском. Доминик нежно помял ее, и Грейс задрожала и прижалась к нему. Он был возбужден и голоден, и хотел ее, желал ее.

Комната была маленькая и уединенная. Она могли… ой! Он ударился локтем о полку и тут же вспомнил, где находится и чем занимается. Он отпустил ее и отступил назад, тяжело дыша, будто только что пробежал марафон. Девушка покраснела и была необычайно красива. Ему хотелось взять ее здесь и сейчас.

Нет, не здесь и не сейчас.

Все должно быть идеально, когда он наконец возьмет Грейсток в свою постель. Он сложил руки на груди, чтобы они больше не тянулись к ней, и сухо сказал:

– Тебе что, не нужно руководить работой слуг? Еще не забудь получить лимоны.

Было видно, что мисс Грейсток пытается собраться с мыслями.

Доминик нахмурился:

– Кстати, для чего они? Лимоны. Она сказала, что они лично для тебя.

– Не ваше дело. – Грейс гордо вздернула подбородок и осторожно прошла мимо него. – И пока я занимаюсь здесь организацией слуг, я буду делать все, что считаю нужным. Поскольку если вам и наплевать на удобства мисс Петтифер, то в мои обязанности входит заботиться о ней.

Она остановилась на пороге и оглянулась на него с игривым выражением на лице.

– Спасибо за помощь с простынями. Это занятие никогда не было таким… интересным, когда я складывала белье со своими сестрами.

Чертовка. Доминик проводил ее взглядом по коридору, любуясь мягким покачиванием ее бедер. Итак, чем он собирался заняться, когда его отвлекли? Ах да, поехать в Ладлоу.

Повсюду работали люди, которые имели раздражающую привычку замолкать при его появлении и пялиться на него, так что он решил выйти через западную дверь. Западное крыло было в худшем состоянии, так что большая часть работ велась в другом конце дома.

Выскользнув из боковой двери, он обнаружил там пятерых мужчин. Трое ритмично махали косами, превращая высокую траву в некое подобие лужайки. Еще двое выбирали сорняки и мусор из шарообразной кучи, в которой, как оказалось, росли розы. По крайней мере один из них работал, а второй, пожилой Таскер, наблюдал за ним в удобном положении дремоты. Доминик тихо прошел мимо, стараясь не привлечь ничьего внимания.

– Эй! Ваше сиятельство!

Если поразмыслить, то молчаливые взгляды не так уж и плохи. Он притворился, что ничего не слышал, и проследовал дальше.

– Ваше сиятельство! – Мужчина орал так, будто Доминик находился на расстоянии не меньше мили.

Доминик остановился.

– Да? – Но мужчина не заметил его недовольства.

– Что мне с этим делать? – Он указал на обломок мрамора, судя по всему, некогда изображавшему купидона. – Починить? Это несложно, если взять немного цемента или чего-то вроде этого.

– Мне все равно.

Но и его безразличия тот тоже не заметил.

– А что с розами, милорд? Обрезать их еще рано, но вот придать форму не помешало бы. Сделать это?

– Мне все равно, – повторил Доминик, – Делай, что тебе угодно. Или спроси мисс Грейсток.

– Я бы предпочел не слушаться указаний женщины, сэр, если вы не возражаете.

Доминик холодно посмотрел на него.

– Тогда вам лучше привыкнуть к этому, поскольку без мисс Грейсток у вас не было бы этой работы.

Он двинулся дальше, но его остановил голос старика:

– Ваша мать посадила эти розы, ваше сиятельство. Своими собственными руками, да.

Доминик резко развернулся.

Дедушка Таскер проснулся и хитро смотрел на него.