И все равно, даже после всех этих добавлений, меня что-то беспокоило. Мне потребовалось время, чтобы разобраться, и я понял, в чем же дело, всего за несколько недель до публикации повести. (И это хорошо, поскольку мне удалось внести пару правок в последний момент. До сих пор не уверен, что они решили проблему, но результат нас удовлетворил.)

Проблема была вот в чем: удаление финальной сцены сильно навредило Софи как персонажу.

В варианте с удаленной сценой оба персонажа получаются цельными. С одной стороны, это Кай, который хочет вернуться в свой фэнтезийный мир, жить там и чтобы никто не заставлял его задумываться о том, что его жизнь фальшивая. Он хочет, чтобы поддельных сложностей хватало для утоления его жажды героизма, но не стремится исследовать жизнь за пределами разработанного для него идеального мира.

На контрасте выступает Софи, которая отказывается жить в предоставленном ей идеальном мире и настолько им разочарована, что не оставляет жестоких и разрушительных попыток открыть глаза другим. Она стремится сокрушить чужие штаты, тем самым сталкивая их обитателей с недостатками системы.

Ни один из персонажей не совершенен. Софи отважная, но безрассудная. Решительная, но жестокая. Кай склонен к героизму, хотя в глубине души не уверен в себе. Он добродушный, но сознательно остается невеждой. Даже, можно сказать, упорствует в своем невежестве. Достойные восхищения качества одного подчеркивают недостатки другого.

История хорошо складывалась до самой концовки, которая все переворачивает с ног на голову и выбивает почву из-под ног читателя. Софи погибает, выясняется, что Каем манипулировали, – все это работает на пользу повествованию, потому что достигается эффект, который я называю «двойное ограбление». Это когда вводят в заблуждение не только персонажа, но и самого читателя. Заставляют читателя не просто сопереживать герою, а испытать обман на собственной шкуре.

Попробую объяснить конкретнее. Цель этого эпизода – показать, что Кай действует героически, а затем обесценить его поступок, дав понять, что его героизмом манипулировали. В то же время я рассчитываю (а ведь не каждая сцена срабатывает для каждого читателя), что читатель почувствует себя обманутым, когда, насладившись захватывающей динамикой, обнаружит, что ни доблестью, ни значимостью деяния здесь и не пахнет.

Кстати, обычно это не самая удачная затея – заставлять читателей испытывать подобные впечатления. Тем не менее мне показалось, что здесь это сработает, и я даже немного горжусь тем, как все вместе сыграло: эмоции персонажей, динамика и лейтмотив усиливают основную идею.

К сожалению, этот сюжетный поворот создает некоторые проблемы. Из-за него Софи вместо того, чтобы быть самостоятельной личностью, озабоченной тем, как изменить мышление попавших в ловушку системы, становится безвольной пешкой, роботом, предназначенным только для дальнейшего развития Кая.

Осознание этого поставило меня в затруднительное положение. Если слишком рано намекнуть, что Софи – это Мелхи, вся вторая половина повести идет коту под хвост. Но если так и не разоблачить Мелхи, от ее персонажа остается лишь пустая оболочка, полное противоречие той личности, которую я ей уготовил.

Теперь мне кажется, что, на первый взгляд, неважно, насколько реален персонаж Мелхи/Софи. Как я упомянул в первой аннотации, суть истории в том, что Каем манипулируют силы за пределами его контроля.

Однако когда сюжетный поворот вредит персонажу, я чувствую, что ступаю на зыбкую почву – рискую запутаться в уловках, вместо того чтобы писать стоящие, убедительные истории, какими я их понимаю. Конечная цель повести заключается не в крутом повороте сюжета, а в том, чтобы провести читателя по пути сложных эмоций. Пути, на котором Кай мирится с изменениями и обращает взгляд на внешний мир.