– Какой вздор!

Я спустился со стены и вошел во дворец.

Беск последовал за мной.

– Я распорядился организовать охоту на диких драклингов, ваше величество. Самых злобных, каких мы смогли найти. Возможно, охота улучшит ваше настроение.

– Возможно, – отозвался я.

Даже одна мысль о Модерах превращала меня обратно в ребенка. Беск был прав на этот счет. Я командовал тысячными армиями. Я единолично выковал империю, охватывающую целые континенты. Но... думая о Модерах, я чувствовал себя избалованным ребенком.

Я задержался на лестнице.

– Мне неизвестно, что легло в основу этих правил, милорд, – сказал Беск, поднимаясь по ступеням. Он положил руку на мое плечо. – Но они древние и хорошо служили таким как вы. Доктрина Ксин-Вей гласит...

– Не читай мне лекций, – сказал я.

Он замолчал, но... Проклятие, я слышал его голос у себя в голове. Он довольно часто зачитывал мне эти правила. Доктрина Ксин-Вей гласила, что самый главный моральный принцип человечества заключается в создании максимального счастья для как можно большего числа людей при использовании наименьшего количества ресурсов.

Оказалось, что лучший способ создать величайшую удовлетворенность людей при минимальных затратах ресурсов, – это изъять мозг еще на стадии зародыша и подключить его к смоделированной реальности, наиболее подходящей для развивающейся личности. Все живорожденные получали целый мир, в котором проявляли себя как важнейшие люди своего времени. Некоторые становились артистами, другие – политиками, но каждый имел шанс добиться величайшей славы.

Для всего этого достаточно пространства, в котором поместится коробка размером с дыню, содержащая моделирующую машину, мозг и питательный раствор. Поразительно эффективно! И... если честно, меня это не возмущало. Проклятие, мне это нравилось! Я стал императором. И хотя симуляция обеспечила меня возможностями, каждый шаг – будь то сверхсложный квест или достижение – я должен был сделать сам. Я заслужил такую жизнь.

Однако мысли о том, что миллионы и миллионы других делали то же самое... расстраивали меня. Неужели существуют миллионы Бесков и миллионы Шейлов, миллионы меня, живущие под Великим Сиянием?

Все сущее в моем бытии научило меня тому, что я уникален, важен и могуществен. У меня вызывала протест сама идея того, что я могу оказаться обычным человеком.

– Это не займет много времени, милорд, – сказал Беск. – Выберите женщину из списка, который составили для вас Модеры по результатам прогноза совместимости, и направьте ей просьбу о встрече. Может быть, вы с ней поужинаете.

– Женщину из их списка, – фыркнул я. – Живорожденная женщина, правящая собственным миром. О Боги, она будет невыносима.

Самое близкое расстояние, на которое я подпускал к себе другого живорожденного, – разные концы поля боя в приграничном Штате, и мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть даже к этому. Моя первая встреча с Мелхи...

– Милорд, – сказал Беск. – Стена.

Я вздрогнул, поняв, что в каменной стене лестничной клетки что-то изменилось. На ней появлялись слова, будто выдолбленные в камне, проступая строчка за строчкой:

«МАЛЫШ-ИМПЕРАТОР! У МЕНЯ ДЛЯ ТЕБЯ ПРИЯТНЫЙ СЮРПРИЗ».

– Мелхи, ты змея! Как тебе удалось взломать мой дворец? Ты нарушаешь принципы ведения войны.

«ПРИНЦИПЫ – ВСЕГО ЛИШЬ СЛОВА. ТАК ЖЕ КАК И КРИКИ. И Я УСЛЫШУ ТВОИ ЗА ТО ОСКОРБЛЕНИЕ, КОТОРОЕ ТЫ МНЕ НАНЕС».

– Мои шпионы уже рассказали мне о твоем роботе, Мелхи. Тебе не стоит их посылать. Они не работают должным образом в моем Штате.

Я не упомянул, что был удивлен тем, насколько хорошо они работают. Гораздо лучше, чем действовал бы лансинг в его Штате, где были другие законы физики.