Он грустно развел руками.

– Не мучайся, Хоуп тоже пока нет, так что время еще есть. Почему бы тебе не пойти и не развлечься, Джайлс? Здесь очень много красавиц. Не знаю, то ли это игра света и теней на масках, но некоторые леди вполне очевидно посылали мне весьма недвусмысленные авансы, так что...

– В это невозможно поверить! – воскликнул Джайлс странным голосом.

– Это так, уверяю тебя. Одна леди даже предложила...

– Я имел в виду не то, что ты... Посмотри!

– На что?

Себастьян повернул голову, чтобы проследить за пристальным взглядом Джайлса.

Лестница делилась на два крыла, которые охватывали бальный зал. Хоуп со своей близняшкой, графом Римавски и сэром Освальдом спускалась по правой лестнице, в то время как броская леди Августа в откровенном фиолетовом наряде с оранжевыми и зелеными перьями с двумя другими леди спускалась по левой.

Себастьян выпрямился, увидев свою возлюбленную.

– О, как же хорошо. Она приехала.

– Хорошо! Хорошо, ты говоришь?! Это совершенно возмутительно!

Джайлс был в ярости. Он уставился на левую лестницу.

Себастьян попытался разглядеть, что так взволновало его друга, и пожал плечами. Платье леди Августы было как всегда шокирующим, но... Джайлс может гневаться на кого хочет, Себастьяна же сейчас не интересует никто, кроме Хоуп.

У него сдавило грудь и пересохло во рту, когда он пристально посмотрел на нее. Нежное видение, состоящее из желтого, кремового и золотистого цветов. На ней было шелковое платье самых невероятных оттенков желтого, и, когда она двигалась, платье облепляло ее так, словно мед растекался по всему ее телу. Маленький лиф платья из темно-желтого бархата украшала глубокая, треугольной формы, почти прозрачная кружевная вставка в центре. Лиф плотно затянули кружевами и добавили вызывающую золотую тесьму в попытке имитировать цыганский или крестьянский стиль, и все это было дерзко приспущено и обнажало сливочную кожу ее груди.

Она выглядела просто восхитительно. Притягательно. Пожалуй, даже съедобно.

Джайлс, не выдержав, взорвался:

– Это платье просто оскорбление благопристойности! Что, черт возьми, она надела? Ее заставили это сделать, голову даю на отсечение!

Его страстность заставила Себастьяна очнуться от увлеченного созерцания любимой, но Джайлс все еще смотрел на левую лестницу, не на Хоуп.

– О ком ты говоришь? О леди Августе?

– О, не будь смешным! – воскликнул Джайлс.

Себастьян снова взглянул в том направлении: требовалось что-то весьма существенное, чтобы так потрясти его распутного друга.

– Не вижу ничего, кроме переодетых в венгерских цыган женщин, и это нисколько не ужасно. Кого заставили? Выражайся яснее!

– Леди Элинор, черт возьми! Я скоро положу этому конец!

– Леди Элинор? Где? Я ее нигде не вижу.

Джайлс не обратил на него внимания. Гневно бормоча что-то себе под нос, он стал пробираться через аристократическую толпу и направился к небольшой группке леди, только что ступивших на последнюю ступеньку лестницы. Себастьян бросил быстрый взгляд на Хоуп и последовал за ним, боясь неприятностей.

– Элинор, что, черт возьми, вы делаете?

Себастьян замигал. Джайлс таинственным образом сошел с ума? Его друг стоял перед одной из дам и рассматривал ее с негодованием, пытаясь заглянуть под маску. Он навис над леди, которая точно не могла быть леди Элинор Уайтлоу. Да, эта женщина казалась маленькой и хрупкой, но на этом все совпадения заканчивались.

Она была одета в блестящее алое платье с низким вырезом, подчеркивающим ее изящную грудь, края лифа стягивала дразнящая рябь из черного кружева, и только это спасало наряд от звания непристойного. Ее голову покрывала масса коротких мягких темных завитков, а не жестко зачесанные назад в форме булочки волосы.