– Это уж точно. А у него? Держу пари, втрое больше!

Арабелла вся пылала от возмущения. Как легко они говорят о флирте и неосторожности, о любовных связях и супружеской неверности, как легкомысленно относятся к любви и влюбленным! О Боже, какая насмешка над миром, в котором ей предстоит жить!

Мир... их мир, который она не могла ни понять, ни принять, который она всегда презирала от всей души, не имел ничего общего с ее собственным. А мужчина, о котором шла речь, этот джентльмен, – Арабелла скривилась, будто это слово обожгло ей губы, – несомненно, был худшим из представителей их мира.

Любовь – это доверие, любовь – это верность и все то, что связано с ней. Любовь – это то, что соединило ее родителей. А теперь, после недавнего откровенного разговора с тетушкой Грейс, Арабелла точно знала, что та же самая любовь связывала и ее с дядей Джозефом.

– Да, я помню всю эту историю с Агатой. И никогда не забуду, какую жуткую сцену ревности она закатила, когда обнаружила, что он у нее за спиной крутит роман с леди Энн! Можно было голову дать на отсечение, что он ее первая и единственная любовь! Конечно, не могу отрицать, Джастин Стерлинг – любовник, каких поискать. Но это отнюдь не значит, что он единственный мужчина, обладающий такими выдающимися... хм... достоинствами.

Итак, мужчина, о котором они говорят, – Джастин. Ну конечно... И как это она раньше не догадалась?

– Ну, – легкомысленно захихикала первая, – думаю, дорогая, можно уже сейчас без особого труда догадаться, кто будет его следующая пассия! Не так ли?

– Естественно, Недотрога.

– Она самая.

– Ну конечно! А ты видела ее вчера на балу у Беннингтонов? Скакала вокруг него, как... как лошадь! Ничуть не сомневаюсь, что он пригласил ее танцевать исключительно из жалости, хотя, если честно, не понимаю, зачем ему это.

– Совершенно с тобой согласна, дорогая! – с тщеславным удовольствием фыркнула ее собеседница. – Одному Богу известно, что находят в ней мужчины! Любовь к экзотике, может быть? Хотя, знаешь, иногда мне кажется, что для них это просто забава... что они вьются вокруг нее исключительно потехи ради.

Все удовольствие от бала развеялось в мгновение ока. Счастье, переполнявшее Арабеллу, вмиг разлетелось вдребезги, как хрупкая фарфоровая чашка, которую швырнули об пол. Она вся сжалась, как от удара, к горлу разом подкатила тошнота. Вдруг она вспомнила, как утром тетя Грейс говорила о том, как забывчив и изменчив лондонский высший свет.

Гвоздь сезона... царица бала... и такой щелчок по носу! Она грустно усмехнулась. А что же дальше? Неужели в конце сезона ей суждено стать всеобщим посмешищем?!

Арабелла почувствовала, что больше не выдержит. Как во сне она встала и слепо двинулась к выходу, спотыкаясь на каждом шагу. И побежала, глотая слезы и оборачиваясь назад на каждом шагу.

Когда она наконец заставила себя остановиться, сердце ее колотилось так, что едва не выскакивал о наружу. Вспышки фейерверка и разноцветные огни остались где-то далеко позади, неожиданно для себя Арабелла забрела в глухую, заросшую деревьями часть парка. Она пугливо озиралась по сторонам в полной растерянности, к которой добавилась и изрядная доля страха. Судя по всему, она оказалась достаточно далеко от остальных гостей. Конечно, ей доводилось слышать немало леденящих душу историй о разбойниках, подстерегающих в темноте невинных молодых девушек, и ни капельки не сомневалась, что все это чистая правда. Господи, в ужасе подумала она, куда это меня занесло?

Вдруг совсем рядом захрустел гравий под чьими-то тяжелыми шагами.