Она встала и пересела на другую скамейку, так возмутило ее замечание. Потом показался опоздавший начальник отдела кадров, и девушка поспешила к нему. Терентьев снова прошел к Щетинину, но его еще не было. Терентьев бродил по этажам, заглядывал в лаборатории. Институт был хорош — новое, великолепное здание, прекрасно оборудованные вспомогательные цехи, настоящий завод науки, каких в его прежние научные годы и в помине не было. Вот уж где простор таланту — разворачивайся, твори! Потом он вспомнил, что в Академии наук его ожидал один из крупнейших в мире специалистов по электродным процессам. Что ж, оборудование там похуже, конечно, зато в каждой лаборатории — знаменитости, острые умы, самое важное для ученого — творческое окружение! Туда, только туда, решил он, никаких больше Щетининых! Он поспешил к выходу.

В вестибюле, перед наружной дверью, он снова повстречал Ларису. Она стояла опустив голову, чуть не плакала, укрывая лицо в роскошный — не по возрасту — воротник. Терентьев догадался, что разговор в отделе кадров прошел неудачно. Он остановился и спросил, что ее расстроило. На этот раз она говорила вежливее. В институте не оказалось вакансии лаборантов; но начальника отдела кадров тронуло огорчение Ларисы, давно уже мечтавшей об их институте, и он пообещал зачислить ее сверх штата, если ею заинтересуется кто-либо из руководителей лаборатории.

— А у меня здесь нет знакомых, кроме вас, — пожаловалась Лариса. — Кто мною заинтересуется?

Если бы она не сказала так доверчиво, что он ее знакомый, вероятно, Терентьев посочувствовал бы ее горю и уехал. В этой неожиданной жалобе было что-то до того наивное, что Терентьева тронуло. Как и начальнику отдела кадров, ему захотелось утешить огорченную девушку.

— Как жаль, что я тут не работаю. Я бы обязательно взял вас к себе.

В это время показался бежавший Щетинин. Он издали кричал:

— Куда же вы, Терентьев? Даже и думать этого не смейте — уходить!

Подойдя, он схватил Терентьева за руку. На Ларису он не взглянул.

— Вхожу к себе, а мне говорят: ушел ваш знакомый и больше не вернется! Как ушел, почему, куда? Дудки, говорю, не вернется — вернем! Идемте, Терентьев, вас ожидают Шутак и Жигалов. Все договорено — создаем специальную группу для ваших работ.

Лариса посмотрела на Терентьева. Он ответил, улыбаясь:

— Что ж, это неплохо — специальная группа… Но вот беда: я не один. Эта молодая девушка — моя старая знакомая. Мы работаем только вместе.

Щетинин снова не взглянул на Ларису.

— Хоть десять старых молодых девушек! Нам нужны вы, а кто нужен вам — ваше дело. Идемте, идемте, пока Шутак не уехал куда-нибудь в Париж или Тимбукту, он засиживаться не любит.

Терентьев дружески протянул руку Ларисе:

— Итак, с сегодняшнего дня я ваш начальник. Давайте договоримся. Я грозен и жесток. Меня устраивает только беспрекословное подчинение. Завтра явитесь ровно в девять. Можете приходить не в таком роскошном наряде.

Терентьев тихо засмеялся, припомнив эту сценку у наружных дверей института. В Ларисе объединяются благодарность и строптивость, я, кажется, никогда не перестану удивляться этому странному сочетанию. И она, похоже, сразу разобралась в моем характере. Только покрасневшие щеки и заблестевшие глаза показывали, как она взволнована и признательна. Ответила она так дерзко, что Щетинин впервые с недоумением повернулся к пей.

— Вас не касается, в каких нарядах я хожу. Приду в девять.

А затем началось то неприятное и возмутительное, припоминал Терентьев, из-за чего чуть не пришлось отказаться самому от работы в этом благоустроенном институте.