— Если синица — верх ваших мечтаний, вам здесь делать нечего, — отрезал гуру. — Идите и держите Эдика мертвой хваткой, иначе он улетит от вас. Синица выпорхнет в окно, как только вы забудете закрыть форточку. Ваш страх приведет вас к тому, чего вы боитесь!

Лариса чувствовала его правоту, но ей все равно хотелось спорить, доказывать, что нельзя разбрасываться такими мужчинами, как Эдик, когда горизонт пуст. Она не молода, у нее за плечами — распавшийся брак…

— Мне почти тридцать, — выдавила она. — Сколько у меня еще времени, чтобы устроить свою судьбу? Года два, три?

— Все время — ваше. Оно принадлежит вам. Время никогда не закончится для вас, пока вы в игре.

— Что же мне делать?

— Добиваться желаемого! Где ваш настоящий мужчина? Как он выглядит? Чем занимается? Какую одежду носит? Какой коньяк предпочитает? На какой машине ездит? Ну?! Будите свое воображение! Встряхнитесь! Перестаньте ныть и действуйте. Методика вам известна. Приемы я показал. Чего вы ждете?

За ширмой, где они разговаривали, стоял сизоватый сумрак. В медной чаше курился сандал. Вытянутые фигурки египтян хороводом теней кружили в пространстве.

— Я буду говорить банальные вещи, — продолжал Вернер. — Вам придется самой позаботиться о себе. Никто не сделает это за вас! Нарисуйте своего принца, чтобы он прискакал к вам на белом коне. Вернее, на дорогом автомобиле. Лошади вышли из моды, а принцы сменили амплуа. Их главное достоинство теперь не чистота крови и не благородство! Впрочем, вы не хуже меня разбираетесь в нынешних реалиях. Вы — дитя большого города, плоть от его плоти, частичка его ментальности. Вам и карты в руки…

Лариса молчала, потрясенная его словами. В такие моменты Вернер походил на существо из другого мира. А его кот Ра вызывал суеверную жуть. У него были глаза не животного, а какого-то чудища в кошачьей шкуре. Один шутник сравнил Ра с булгаковским Бегемотом, что вызывало у кота возмущенное шипение. Как будто он понимал человеческую речь.

— Ну-с, что вы решили? — донесся до нее вопрос Вернера. — Будете своим собственным провидением? Или собираетесь ждать чужой милости? А ведь ожидание может затянуться.

Ларису снедали сомнения. Она не высказывала их вслух, как и прочие члены группы. Все послушно выполняли указания Вернера, но никто не мог похвастаться удачным опытом. Порой у них мелькала крамольная мысль, не стали ли они жертвами обмана. Эту мысль каждый тщательно скрывал от остальных.

Однажды вечером Ренат Михеев подвозил ее домой на своей машине. И она спросила, что тот думает о Вернере.

«Скользкий тип, — ответил молодой человек. — Мутный до ужаса. У меня от него мурашки по коже бегают! А у вас?»

«Давай на «ты», — предложила Лариса. — Так проще».

«Согласен…»

«Что мы делаем в этом чертовом клубе?»

«Разгоняем тоску и спасаемся от депресняка! — непринужденно выпалил дизайнер. — Мурашки по коже лучше, чем апатия».

«Кто он на самом деле? Я имею в виду профессию Вернера».

«Я слышал, он — бывший скульптор. Ваял в египетском стиле. Говорят, его работы пользовались спросом у слишком узкого круга лиц, и мастер поменял квалификацию. Теперь он ваяет человеческие судьбы! Смело и оригинально».

«Это более легкий хлеб, — заметила Лариса. — Тем более что результат его ваяния практически невозможно проверить.