— А у них правда есть исполнители, которые не существуют?

— Певцы-идолы. — Он скользнул взглядом по крутому горбу моста. — Идору. Некоторые из них пользуются бешеной популярностью.

— А бывает, чтобы кто-нибудь из-за них убил себя?

— Я не знаю. Но думаю, что такое вполне возможно.

— А чтобы кто-нибудь на них женился?

— Насколько я знаю — нет.

— А как насчет Рэи Тоэи? (А вдруг это имя произносится как-нибудь по-другому?)

— К сожалению, это имя мне незнакомо.

Мьюзик-мастер страдальчески поморщился — как и всегда, когда его спрашиваешь про музыку, появившуюся после его релиза. Ну а Кья всегда в этих случаях его жалела, хоть и понимала, что это смешно.

— Да ладно, — сказала она, закрывая глаза. — Ерунда.

И сняла очки.

После Венеции салон самолета стал еще уже, теснее — клаустрофобная труба, забитая креслами и людьми.

Блондинка успела уже проспаться и смотрела прямо на нее с расстояния в несколько дюймов. Удалив со своего лица большую часть косметики, она почти утратила сходство с Ашли Модин Картер.

А потом она улыбнулась. Это была странная улыбка — медленная и словно многоступенчатая, ну, словно состоящая из отдельных стадий, каждая из которых проявлялась своей отдельной застенчивостью или нерешительностью.

— Мне нравится твой компьютер, — сказала блондинка. — Он выглядит, будто его смастерили индейцы, ну вроде.

Кья взглянула на «Сэндбендерса».

— Коралл, — сказала она, нажимая красную кнопку. — А тут бирюза. Вот эти, ну вроде слоновой кости, они из ядра какого-то там ореха. Никакого вреда природе.

— А все остальное — серебро?

— Алюминий. Они раскапывают на пляже старые пивные банки, плавят и отливают по-старому, в формовочный песок. А эти панели из микарты. Ткань, пропитанная какой-то смолой.

— Вот уж не знала, что индейцы делают компьютеры, — сказала женщина, трогая изогнутый бок «Сэндбендерса»; ее голос звучал нерешительно, как-то по-детски. Ноготь указательного пальца, лежавшего на компьютере, был покрыт ярко-красным лаком, начавшим уже облезать. Рука чуть вздрогнула и вернулась к ней на колени.

— Я слишком много выпила. Да к тому же все с текилой. «Витамин Т», это Эдди ее так называет. Я тут ничего такого не делала?

Кья качнула головой.

— Я когда переберу, потом, бывает, и не помню, чего я делала.

— А ты не знаешь, сколько нам еще до Токио? — спросила Кья. Надо было вроде бы что-то говорить, а ничего другого ей в голову не приходило.

— Часов десять, если не больше. — Блондинка широко зевнула. — Мутотень с этими дозвуковыми, верно? Эдди заказал мне на супер, бизнес-классом, но потом там с билетами что-то такое вышло. Эдди заказывает все билеты в Осаке, в этой такой конторе. Один раз мы летели на «Эр Франс», первым классом, так там сиденье совсем откидывается и получается кровать, и они укрывают тебя таким маленьким пледом. А еще у них там, прямо в салоне, бесплатный бар, и там бутылки стоят просто так, бери не хочу, и шампанское, и что угодно, и самая лучшая еда. — Воспоминания об эр-франсовской роскоши заметно ее приободрили. — И еще они дают тебе духи и косметику, положенные в красивый футляр от «Эрме». Настоящая кожа. А зачем ты собралась в Токио?

— 0… — Кья чуть замялась. — Ну, в общем… У меня там подруга. Повидать подругу.

— Там все так странно. Знаешь, да? После землетрясения.

— Но они же там все наново отстроили.