Послышались шаркающие шаги, словно несколько человек тащили что-то тяжелое, хлопнула дверца машины. Рядом присела на корточки Перова.

Демон пытался сосредоточиться. Но сознание странным образом расползалось на рваные части, а к горлу подступал ком.

«Что со мной?» — сквозь надвигающийся гул, услышал он собственный голос и вновь провалился в пустоту.

Глава 3

Ненавязчивый сервис

Трап долго не подавали. Вернее, его не подали вообще. Выбравшиеся в проход офицеры изнывали от духоты.

— В чем дело? — в который раз вопрошал Угрюмов.

— Самолет принадлежит украинской компании «Сирин», — стал объяснять Олегу Широков. — Не исключено, что, по своему обыкновению, она просто не до конца оплатила услуги, а нас теперь «маринуют».

В конце концов летчики спустили невесть откуда взятую деревянную лестницу, и выгрузка началась. Впрочем, очередь двигалась медленно. Под весом офицеров, тащивших на себе баулы и сумки, лестница шаталась и угрожающе скрипела.

— Такую страну развалили! — негодовал Угрюмов. Было непонятно, что он имеет в виду, Украину или Советский Союз.

По мере продвижения к выходу, куратор становился трезвее. Он то ставил сумку на пол и принимался поправлять галстук, то вдруг порывался руководить высадкой.

— Странно! — снова проговорил Монах.

— Чего ты заладил? — удивился Олег, которого стала настораживать подозрительность капитана.

— Почему он нервничает? — задумчиво спросил Монах.

— Может, боится, что летчики нажалуются на его выкрутасы? — выдвинул предположение Олег.

— Арабы могли, — вспомнил перелет до Дубая Широков. — Но не стали. А хохлам все равно…

— Сейчас Крым припомнят, — волновался Олег.

— А рампу слабо открыть? — спохватился Угрюмов.

— А ты ее потом закроешь? — парировал бортинженер на украинской мове. — Гидронасос еще до Нового года навернулся.

— Это не мои проблемы! — не унимался рассерженный чиновник.

— Так и не мои тоже! — веселился украинец. — Я нанимался привезти москалей, а не сгружать!

— Сволочи, — шипел Угрюмов, волоча к дверям сумки, в которых что-то звенело. — Правильно вас поляки быдлом называли!

Олег осторожно толкнул Монаха в бок:

— Может, поможем?

— Вот еще.

Подошли к выходу. Олег выглянул через плечо Широкова наружу и удивленно хмыкнул. Взору открылась часть бетонной рулежной дорожки, с белоснежной разметкой. Сразу начинавшаяся за ней трава оказалась подстриженной. Вдали, среди деревьев, виднелись аккуратные домики в европейском стиле с черепичными крышами.

— Ты надеялся увидеть здесь грунтовую взлетно-посадочную полосу и дикарей в набедренных повязках? — попытался угадать Широков, берясь руками за кромки дверей и ставя ногу на первую ступеньку. — Не повезло…

— Я, конечно, знаю, что все давно не так. — Олег подал ему сумку. — Но вбитый со школы стереотип трудно выковыривается, и слова: «негр», «Африка», «мачете» ассоциируются и отдают эхом: «колония», «нищета» и «рабский труд».

Спустившись вниз, Олег оттащил сумку в тень крыла самолета.

— Чего уставился? — раздался визг Угрюмова.

Олег оглянулся. Каким-то чудом чиновник спустился вместе со своим багажом по лестнице и сейчас озирался по сторонам.