Следы Изабеллы – если это были они – исчезли почти мгновенно, растворились в исключительно мягкой почве, но Майлс знал направление и без труда выдерживал нужный курс.

Они шли, казалось, целый день, но с неработающими часами и без зрительной ориентировки по положению солнца невозможно было определить, сколько на самом деле прошло времени. Они допили весь «Доктор Пеппер» Хала, оставили банки в качестве ориентиров, и теперь для утоления жажды осталась лишь вода во флягах Гардена.

Задолго до того, как они достигли самого большого каньона – массивного хребта, видимого за много миль, размеры которого, на взгляд Майлса, были вполне сопоставимы со знаменитым Большим Каньоном, им повстречалось пересохшее русло сезонной реки. Река, очевидно, впадала в сам каньон либо в одно из его ответвлений, и Майлс, посмотрев на уходящую вдаль песчаную ленту русла, подумал, что лучшего пути для того, чтобы оказаться в каньоне просто не может быть. После недолгого обсуждения они двинулись по сухому руслу.

Окружающая пустыня стала расти вверх. По мере углубления в землю красно-белые пятнистые песчаники уступали место серым гранитам. Само русло реки сужалось, разветвлялось и постепенно терялось в лабиринте высоких, узких затапливаемых каньонов, которые сливались, пересекались, переходили один в другой, образуя замысловатую замкнутую сеть. Уже невозможно было понять, в каком направлении они движутся – небо над головой представляло собой бесполезную узкую щель между скругленными вершинами скал, – но Майлс доверял своему чутью, все остальные доверяли Майлсу, и он, крепко сжимая в руке волшебный кувшин, который дала ему Мэй, вел всех вперед.

Постепенно ущелье перешло в более широкий каньон. У Майлса появилось ощущение, что за ними наблюдают, и от этого на открытом пространстве стало крайне неуютно. Очевидно, все остальные тоже что-то почувствовали, потому что никто не смел произнести ни слова. Все молча шли гуськом мимо искривленных сучьев и стволов деревьев, которые когда-то были принесены сюда бурными потоками воды и застряли между валунами.

На одном из поворотов каньона углубления на поверхности скалы образовали нечто похожее на разваливающиеся каменные стены с маленькими отверстиями – оконцами. Майлсу доводилось видеть фотографии каньона де Челли с его знаменитыми индейскими руинами, и именно они вспомнились ему сейчас.

Только...

Только он не был уверен, что эти стены были выстроены индейцами.

Или вообще человеком.

Каньон расширился, стал просторнее, а потом резко повернул чуть ли не под прямым углом и вновь существенно сузился. Здесь их ждала невысокая полуразвалившаяся каменная стена. Выделялись отдельно стоящие колонны и камни, которые, как показалось Майлсу, выглядели почти как люди. Сама ли природа проявила такую изобретательность, с помощью дождя, песка и ветра придав им такие формы, или их кто-то специально вырезал, а потом оставил так, чтобы те же природные явления сгладили острые углы и придали им более естественный вид, – этого определить было нельзя, но зрелище в любом случае было не из приятных. Ему вспомнилась терракотовая армия, которая была обнаружена в Китае...

Я вырыл эту дыру. Она ведет в Китай.

...и ощущение, что они проходят мимо толпы людей, которые превращены в камень, еще больше окрепло. Он ускорил шаг и впервые обратил внимание, что начал тяжело дышать, явно испытывая недостаток кислорода. Рядом так же тяжело дышала Клер.

– Мы почти на месте, – объявил Майлс.

Никто не откликнулся.

Он вспомнил сон, который приснился прошлой ночью. Вернулось покалывание в солнечном сплетении, и вновь появилось четкое ощущение, что он стал частью всего этого по праву наследства. Он оказался в этой ситуации не случайно. И сколь ни слаба могла показаться связь между смертью отца и появлением Марины Льюис, обеспокоенной происходящим с ее отцом, оба события, несомненно, являлись составными частями какого-то незримого плана.