|
Это было неправдой, но он понимал, почему она так считает, и на самом деле это можно было легко исправить. Если бы он проявил хотя бы небольшое желание уступить, признать свои ошибки, перестать приносить работу на дом, проводить с ней больше времени и чуть более откровенно демонстрировать свои чувства, они бы вполне смогли жить вместе. Он понимал это уже тогда, но какое-то упрямство не позволяло ему совершить эти шаги и, сознавая собственную вину, перелагать ответственность за решение проблемы на ее плечи. Если она действительно любит его, то должна понять и простить его, смириться со всем, что он делает, быть благодарной. Она во многом пошла ему навстречу, но он полагал, что она должна пойти навстречу во всем, сама пройти весь путь, и от этого проблемы только усугублялись. Развод казался крайним выходом, и хотя это было не то, чего он хотел, он не приложил усилий, чтобы избежать его.
Майлс заметил, что отец по-прежнему смотрит в его сторону, и вздохнул. – Отец, у меня был тяжелый день. Давай лучше оставим эту тему. – Хорошо, хорошо, – с деланной невинностью вскинул руки отец. Они подъехали к дому. Майлс остановил машину, выключил двигатель, поставил на ручной тормоз. Боб, прежде чем выбраться, собрал стопку книжек, и взгляд Майлса опять невольно упал на одну из обложек – «Колдовство и сатанизм в древней Америке». Подхватив свои материалы, он вслед за отцом направился в дом. Боб, вместо того чтобы завалиться на диван, как обычно, чтобы заснуть под очередную телевизионную комедию, быстро удалился в свою комнату, пожелав сыну спокойной ночи и закрыв – более того, заперев за собой дверь. «Предсказания Нострадамуса». У Майлса по-прежнему лежала на душе какая-то тяжесть. Он запасся пивом и провел на диване не меньше двух часов, пытаясь разобраться в информации, которую раздобыл, но толком так и не смог сосредоточиться и решил сдаться, отправившись в постель намного раньше своих обычных одиннадцати часов вечера. Но заснуть не смог. Повертевшись с боку на бок какое-то время, показавшееся ему вечностью, он встал. Включил небольшой телевизор, стоящий на тумбочке, поглазел на дежурный рекламный блок, потом выключил его и подошел к окну. В щель между неплотно задернутыми шторами виднелась луна, ныряющая между тяжелыми зимними облаками. Он вспомнил о Клер и подумал – спит ли она сейчас? И с кем она сейчас спит? Майлс отвернулся от окна и посмотрел на пустую постель. Он уже очень давно не занимался сексом. И тосковал без этого. Он попытался вспомнить обнаженную Клер, попытался представить себе ее формы, но время уже стерло все характерные черты. Черт побери, он даже не смог вспомнить в подробностях тело Мэри. Помнились места, позиции, но чувственного ощущения, обычно возникающего при воспоминании об интимных моментах, не возникало. Странно, но зато очень четко запечатлелся в мозгу образ голой Черис – девицы, с которой он провел одну ночь три года назад. Вздохнув, он вернулся в постель. Без удовольствия, чисто функционально помастурбировал и, наконец, заснул, думая об огромных волнах, ведьмах и снах о конце света.
– Тебя как будто из тюрьмы выпустили. – Спасибо, – сухо усмехнулся Майлс. – Как говорил великий Дион Уорвик, друзья для того и существуют. – У тебя крошки в бороде, – сообщил Майлс. Бородатый сыщик быстро запустил пятерню в свою густую растительность. – Все? – Шутка, – улыбнулся Майлс. – Осел. Лифт поднялся на их этаж, двери открылись, Хал вышел первым. – Привет, крошка, – помахал он рукой Наоми, сидевшей за столом. – Как тебе это чудесное утро? Секретарша разговаривала по телефону. |
