|
Время шло к вечеру, и площадь, ещё не опустевшая, готовилась к этому. Дини стоял на том же месте, не зная, куда идти и что делать. В этом невероятном для его сознания скоплении людей он чувствовал себя потерянным. Первый эффект иссяк, его воздействие закончилось, и в своём воображении Дини превратился в маленькую пушинку, подвластную ветру обстоятельств, в крохотное ничто, которое может растоптать, случайно или нет, чья-то нога. Это было неприятное ощущение, и Дини решил, что ни за что не будет жить в городе. Никогда. Он даже пожалел горожан, хотя никто из них и не выглядел откровенно несчастным. Может, они привыкли? Дини встряхнулся. Он здесь для того, чтобы пройти этот город, как часть пути, а не чтобы смотреть по сторонам и жалеть себя. Мальчик двинулся с площади. Он не знал, в какой стороне находится выход из города, он просто пошёл, как всегда, полагаясь на интуицию. Ноги привели его в крохотную улочку, здесь дома ещё меньше напоминали жильё деревень, хотя и навевали ощущение нищеты. Пахло съестными отходами. Прохожих почти не было. Дини показалось, что он заплутал, и мальчик решил выбираться отсюда. Не было смысла ходить просто так. Когда впереди уже показался просвет улицы пошире, мальчика что-то остановило. Дини снова осязал то, что иногда задерживало его в деревнях у какого-нибудь дома. Однако сейчас ситуация была несколько иной. Раньше он видел перед собой определённый дом, теперь, в этой узенькой улочке, куда солнце заглядывало лишь в самый полдень, вокруг находилось сразу два длинных высоких дома, и даже неопытному ребёнку, впервые оказавшемуся в городе, стало ясно, что они предусмотрены для нескольких семей. Дини растерянно вращал головой, понимая, что не уйдёт отсюда прежде, чем убедиться, что никому не нужна его помощь. Меж тем время шло, и узкая улочка, пригодная для фундамента близкой ночи, уже впускала в себя осторожные сумерки. И в отличие от деревенских вечеров здесь было жутковато. Дини пробрала дрожь, хотя улочку наполняла духота. Наконец, мальчик не выдержал и шагнул к ближайшей двери. Осторожно постучал, отступил на шаг. Дверь долго не открывали, и, когда Дини собирался подойти к противоположному дому, она всё-таки отворилась. Женщина, выглянувшая в образовавшуюся щель, оказалась обрюзгшей и вульгарной. Завитые короткие волосы превращали и без того не по-женски крупную голову в громадный рыжий шар. Увидев, что перед домом находится всего лишь ребёнок, она приоткрыла дверь шире и окинула его недовольным взглядом. Дини сглотнул и непроизвольно отступил ещё на один шаг. -- Тебе чего? - голос оказался низким, грубым, подстать её телу. - Я уже подавала сегодня нескольким детям, хватит. Она уже закрывала дверь, когда Дини заговорил: -- Тётя, извините меня, но мне кажется, здесь есть кто-то больной. Ведь так? Она замерла. -- Что? - она смотрела на него, как на ненормального. -- Есть у вас больные? Я бы мог...им помочь. -- Нет у меня никого. Так, иди отсюда, иди, - и она захлопнула дверь. Дини потоптался на месте, думая, не ошибся ли он домом. Чтобы не побеспокоить ещё кого-нибудь вроде этой грубоватой тётки, мальчик решил, снова обратиться к ней. Он рассчитывал, что хуже не будет. Дини снова постучал в дверь. Та отворилась сразу же, как будто женщина стояла с обратной стороны и не отходила вглубь дома. -- Тётя, не ругайте меня, пожалуйста, - Дини говорил быстро, опасаясь, не успеть высказать просьбу, прежде чем дверь опять захлопнут перед носом. - Кто-то из ваших соседей заболел. |
