Он встал рядом на колени, обнял ее и заплакал. Плечи ее были холодными.

— Не надо доктора, Тони, прошу тебя. Сегодня я отдохну.

— Хорошо.

— Какой это чудесный сон, Тони, — шептали ее губы у самой его шеи, и зубы влажно поблескивали, — пусть он приснится и сегодня.

— Пускай, — отвечал он, гладя ее по волосам.

— Боже мой, как ты великолепно выглядишь, — поразился Бен.

На фоне вездесущей белизны и анемичной зелени больницы Сьюзен действительно выглядела великолепно в своей ярко-желтой блузе и короткой синей юбочке.

— Ты тоже, — отозвалась она, идя к нему через палату.

Бен поцеловал ее, его рука скользнула на теплое бедро.

— Эй! — она прервала поцелуй. — Тебя же вышвырнут отсюда.

Они посмотрели друг на друга.

— Я тебя люблю, Бен.

— Я тебя тоже.

— Как ты думаешь, не воспользоваться ли присутствием кровати?

— И что же ты скажешь здешним таблеточникам?

— Скажу, что учу тебя пользоваться уткой.

Она засмеялась и придвинула стул.

— В городе многое случилось, Бен.

Он отрезвел:

— Например?

Она заколебалась:

— Не знаю, что и сказать. Чему верить, чему не верить — тоже не знаю.

— Выпаливай все, я уж разберусь.

— Как твое состояние, Бен?

— Поправляюсь. Ничего серьезного.

— Нет, я насчет мозгов. Какой части этой истории про графа Дракулу ты веришь?

— А, так Мэтт тебе все рассказал?

— Мэтт здесь, в больнице. Этажом выше, в интенсивной терапии.

— Что? — он приподнялся на локте. — Что с ним такое?

— Сердечный приступ.

— Сердечный приступ?

— Доктор Коди говорит, что положение стабильное. Он числится серьезным, но так записывают всех, кто поступает. Я была у него, когда это случилось.

— Расскажи мне все, что знаешь, Сьюзен.

Вся радость ушла с его лица. Оно сделалось сосредоточенным и резким. Здесь, среди белых стен и белой ткани, он показался ей человеком, доведенным до крайней степени напряжения.

— Ты мне не ответил, Бен.

— Насчет того, верю ли я Мэтту? Ты, видно, думаешь, что от Марстен Хауза у меня заворот мозгов.

— Ну что ты, я никогда так не думала… в таких резких выражениях.

— Ясно. И все-таки по твоему лицу видно, что твое неверие дало трещину. Ведь так?

— Да… но я не верю. Этого не может быть…

— Стоп. Вот это и есть ключевое слово — не может. На нем я и застрял. Я не поверил Мэтту, Сьюзен, потому что такого не может быть. Но с какой стороны ни смотри на эту версию, нет ни одной прорехи. Разве он показался тебе сумасшедшим?

— Нет, но…

— Стоп. Ты опять застряла на «не может быть» — ведь так?

— Пожалуй, да.

— Так вот, мне он тоже показался сумасшедшим. А ведь известно, что такого рода сумасшествие не возникает в одну ночь. Оно медленно развивается. Оно нуждается в питании и поливе. Ты разве слышала когда-нибудь от кого-нибудь, что у Мэтта поехала крыша? Хотя бы в сомнительных случаях: увлечение НЛО, астрологией или Союзом Американских Патриотов?

— Нет, — признала она. — Нет и еще раз нет. Но Бен… мне очень неприятно говорить такое о Мэтте, но некоторые сходят с ума тихо. Внутри себя.

— Не думаю, — спокойно возразил он.