Ифигения

Чего мне ждать? Орест, Электра живы.

Орест

За Клитемнестру не страшишься ты?

Ифигения

Ей страх мой и надежды не помогут.

Орест

В стране надежд не увидать царицы.

Ифигения

Иль кровь свою, отчаясь, пролила?

Орест

Нет, но своя же кровь ее сгубила.

Ифигения

Не говори загадками. Мне страшно!

 Вкруг головы моей тысячекратно

 Крылами бьет безвестная беда!

Орест

Иль я назначен прихотью богов

 Быть вестником беды, что так хотелось

 Мне схоронить в беззвучно-тусклой тьме

 Подземной ночи? Нехотя склоняюсь

 Пред волей уст твоих! Лишь для тебя

 Я боль признанья вновь переживаю:

 В тот день, как пал отец, Электра сына

 Спасла от рук убийцы. Строфий взял,

 Зять Агамемнона, в свой дом Ореста

 И вместе с сыном воспитал своим.

 Пиладом звался тот. Его с пришельцем

 Чудесная соединила дружба.

 Они росли, и крепло в них желанье

 За подло умерщвленного царя

 Злодеям отомстить. В чужой одежде

 Они в Микены принесли молву

 Печальную о гибели Ореста

 И урну с прахом. Вестников царица

 Учтиво приглашает во дворец,

 И там Орест своей сестре открылся.

 Электра пламя мести разожгла,

 Уже истлеть готовое вблизи

 От матери священной! Тихо брата

 Она свела на место, где отца

 Настигла смерть и еле зримый след

 Его бестрепетно пролитой крови

 Еще алел пророческим пятном.

 На языке неутомимой злобы

 Она ему твердила об убийстве,

 О торжестве убийц неотомщенных,

 О рабском жребии своем, о вечной

 Опасности, что им теперь грозила

 От матери, Эгисфовой жены.

 И тут она дала ему кинжал,

 Уже не раз разивший в этом доме.

 И Клитемнестру сын ее убил.

Ифигения

Бессмертные, чьи радостные дни

 На вечно юных облаках проходят!

 Затем ли я вблизи от вас, благие,

 Вдали от земнородных протомилась

 Так долго за ребяческой игрой,

 За раздуваньем пламени святого,

 Затем ли я невинным сердцем здесь,

 Как пламя, в безмятежной чистоте

 Обители небесной растворялась,

 Чтоб беды дома моего пусть позже,

 Но тем ужасней пережить! Но как

 Он, неутешный, как Орест живет?

Орест

О, если б мог ответить я: он умер!

 Гневливо встал из крови пролитой

 Дух матери

 И крикнул дочерям подземной ночи:

 «Не дайте преступнику ускользнуть!

 Терзайте убийцу! Дарю его вам!»

 Они глядят орбитами пустыми

 С орлиной алчностью вокруг себя,

 Они в берлогах черных оживают,

 Из всех углов их спутники ночные,

 Сомненье и Раскаянье, ползут.

 Пред ними вьется Ахеронтов дым,

 Встает в его медлительных клубах

 Все то же нестерпимое виденье,

 Преступника смущая и страша,

 И, вправе сеять смерть, они ступают

 На луг, покрытый божьими дарами,

 Откуда их проклятье отлучило,

 И с хохотом спешат за беглецом,

 Чуть переждут и вновь его теснят.