Он просто сохранит его. Для…

Для своего личного пользования.

Он задумался на мгновение, затем повернул регулятор интенсивности на своем экране в сторону уменьшения. Снова включил аппарат и нажал на клавиатуре клавишу «Print Screen». Принтер, подключенный к терминалу, выплюнул распечатку цифр. Он взглянул на несколько первых чисел и член мгновенно встал. Быстро сложив листок, Розенталь засунул его в карман.

Позже он сложит его в еще меньший квадрат и спрячет в бумажник, прежде чем покинуть здание.

Он глубоко вздохнул, снял трубку и позвонил Дитсу.

Когда он вернулся с работы, Эми была на кухне. Розенталь поставил портфель в прихожей, достал из кармана распечатку и прочитал первые десять цифр, закрыв рукой остальные шесть. У него мгновенно встал, но до оргазма оставалось еще одно число. Он снова сложил листок, положил его обратно в бумажник и повторил про себя десять цифр, пока шел на кухню.

Жена обернулась на звук его появления и сразу же увидела эрекцию, натягивающую испачканные брюки.

— Что… — начала она.

Он подошел к ней, расстегнул ремень, молнию на брюках и позволил им упасть на пол. Он начал расстегивать верхнюю пуговицу на ее джинсах. Она попыталась вырваться. Крепко держа ее, он стянул с нее брюки.

— Я готовлю ужин! Что ты себе удумал…

— Пять, — тихо прошептал он. — Шесть, восемь, один, три, девять…

Анализы были нормальными, никаких физиологических проблем не было обнаружено даже после проведенной изнурительной серии обширных обследований, и вскоре, после девяти вечера, Купер был выписан из больницы. Дитс и Кигельман хотели, чтобы он зашел к ним, хотели обсудить с ним новую информацию, полученную после обнаружения следов на внешних линиях, но он сказал, что устал, хочет пойти домой и немного поспать, и они согласились отложить все до следующего утра.

Но они все же прислали машину, чтобы отвезти его домой. Купер был благодарен за этот жест и принял его.

Вернувшись домой, он быстро съел разогретый в микроволновке ужин, принял душ и лег в постель, но заснуть никак не мог. Он ворочался с боку на бок в течение получаса, показавшемся десятью часами, прежде чем, наконец, сдался. Купер направился в свой кабинет и сел в кресло перед столом.

Гликман.

Что этот псих сейчас делает?

Купер уставился на десять цифр, которые он записал, на десять цифр, которые он запомнил, и задумался, было ли это просто физическое расположение цифровых символов, вызвавшее такую реакцию, или это было человеческое восприятие их значения и последовательность мыслей, спровоцированных их расположением в таком порядке. Повинуясь внезапному порыву, он переписал цифры на другой лист бумаги, и с каждым росчерком пера его член становился все больше и больше. Он встал, взял листок бумаги и вышел на задний двор.

— Альберт! — позвал он.

Из заросшего кустарником темного угла двора донесся собачий зевок.

— Альберт!

Собака подбежала к нему.

Купер погладил своего любимца по голове, взъерошил ему шерсть и заставил сесть. Одной рукой он держал голову Альберта, а другой поднес листок бумаги к глазам собаки.

И почувствовал, как собачья сперма брызнула на его босые ноги.

— Ушел, — сказал Кигельман. — Он, должно быть, знал, что мы его выслеживаем — или что его можно выследить — и смылся.

Розенталь откашлялся.

— Вы что-нибудь нашли…

— Херню. Мы нашли всякую херню. Продукты, предметы мебели, всякая всячина. Он забрал с собой компьютеры, диски, все бумаги, которые у него были.

— Но его машина должна быть зарегистрирована. Должно быть хоть что-то…

— Что? Что должно быть? Вы думаете парень, который может взломать нашу систему безопасности и заставить вас трахнуть себя, прочитав кучу цифр, достаточно глуп, чтобы оставить кредитный след или отслеживаемый компьютерный путь? Мы имеем дело с Гликманом.