Лонгфелло укоризненно на нее посмотрел:

— Вам не следовало ничего трогать.

— Я больше ничего не трогала. Ничего! — Компаньонка прижала руку к груди.

Лу носовым платком взял лежавший на постели нож для разрезания бумаг и тщательно его изучил.

— Красивая вещица.

— Ну что, теперь поверили? — ехидно поинтересовалась Анна-Мария.

Лу не ответил, обстоятельно изучая орудие убийства. Рукоятку обвивала змея, щедро инкрустированная бирюзой.

— Она купила это в Египте. Увлекалась археологией.

— Обратите внимание на руки. Правая лежит вдоль тела, а вот левая — на животе. Фрейлейн Шацки, она что, была левша?

— У вас есть какие-то предположения, мистер Лу? — со сдержанным любопытством спросил Лонгфелло.

— Никаких. Я подумал, что это могло быть самоубийство.

С. довольно потерла руки. Вытащила из мужниного пиджака сигареты и пошла на кухню курить. Вскоре появился заспанный сын.

— Привет, мам, — сказал он, доставая из холодильника сок.

— Ты во сколько вчера вернулся? — строго спросила она, прекрасно понимая, что это в принципе ее не касается. В конце концов, он уже взрослый.

— Мам, я взрослый.

На это она хотела ответить, что, если люди живут вместе, необходимо соблюдать общепринятые нормы, но набрала в грудь воздуху и раздумала. Сын унес стакан и пакет с соком к себе в комнату. Вновь воцарилась тишина.

Лонгфелло не верил в версию самоубийства. Он утверждал, что для этого Ульрика была слишком слаба. В смысле — физически.

— Это требует физической силы. Нож, насколько я понимаю, вошел по рукоять.

— Не означает ли это, что из числа подозреваемых следует исключить женщин? — спросила фрейлейн Шацки и тут же залилась краской.

Все подозрительно на нее посмотрели.

— Вы последняя, кто ее видел, — ответил Фрюхт. — Формально — именно вы главная подозреваемая, — злорадно заключил он.

— Дорогой мсье Пуаро, пока еще, кажется, рановато делать подобные выводы, — произнес Лонгфелло, одарив Фрюхта ледяным взглядом, и пошел осматривать окна библиотеки и спальни. Оба окна оказались заперты изнутри.

Итак, было очевидно, что убийца вошел в спальню либо со второго этажа — и тогда это был один из них, либо с улицы — тогда это был кто-то чужой, кого они, возможно, вообще не знали. На сем и остановились.

— Где живет эта супружеская пара? — спросил Лу, спускаясь по лестнице в гостиную. — И почему их до сих пор нет, ведь уже пора завтракать.

— У них по воскресеньям выходной. Они собирались поехать к дочери в Байенну, — отозвалась фрейлейн Шацки.

— И кто же в таком случае подал бы нам завтрак, если бы Ульрику… если бы ничего не произошло?

Фрейлейн Шацки нахмурилась:

— Вот этого я не знаю. Ульрика с ними вчера говорила. Наверное, они оставили холодные мясные закуски. Мы бы сами о себе позаботились.

— Вы не находите это странным? — Фрюхт направился в кухню. — Здесь действительно приготовлены два блюда с мясом и булочки, даже чай в кувшин насыпан, — крикнул он оттуда.

— Как будто знала. Как будто специально все подготовила. Это свидетельствует в пользу самоубийства, господа, — заметил Лy.

— Пожалуй, не стоит дольше тянуть, надо звонить в полицию, — сказала Анна-Мария.

Лонгфелло схватил ее за руку:

— Погоди.