— Ты передаешь нам информацию, касающуюся структуры и управления вашей организации, оперативные планы…

— Взамен благодарности и обещания не забыть в будущем моих услуг? Эта валюта не подходит. Рисковать мне придется сейчас, а получать дивиденды завтра. Это не предложение. Это блеф.

Он крепко стоял на ногах, мой противник, даже лежа со связанными за спиной руками на диване.

— А ты бы хотел письменный с нотариальным заверением договор и благодарственное письмо в твою профсоюзную организацию?

Ладно. Давай конкретно. В розницу. Раз невозможно договориться оптом. Ты сдаешь нам своего Куратора. Мы начинаем его разработку. Эта величина в отличие от тебя нас интересует. Ты — слишком мелок. Ради тебя не стоило городить такой огород. Как ты ни значителен, ты все же не более чем исполнитель. Руки. Нас интересует голова. Ну в крайнем случае спинной мозг.

Твой выигрыш — двойной. С одной стороны, ты подтверждаешь свое к нам доброе отношение действием, с Другой — с нашей помощью убираешь наиболее опасную для тебя фигуру. Если откуда-то против тебя и может исходить угроза, то только от Куратора. Замазав его, ты автоматически обеляешь себя. До разработки Куратора мы берем обязательства тебя не трогать. Дело против дела. Если мы понравимся друг другу, мы вернемся к этому разговору.

— Мне надо подумать.

— Девяносто секунд. Большего времени я предложить не могу.

— Тогда еще один вопрос. Не по теме.

— Валяй.

— Как ты ушел из упавшей в реку машины?

— А как ты думаешь?

— Я думаю, вы просчитали все заранее. В том числе и уход. Почти наверняка кто-то из наших рядовых бойцов работал на вас. Вероятнее всего, кто-то из тех, кого ты навсегда оставил в машине. Ты заранее знал точку побега, знал, кто и чем тебе должен помочь, ты отрепетировал на тренажерах свои действия, на дне тебя ждали аквалангисты с запасным баллоном…

Люблю иметь дело с умными людьми. Они так все хорошо объясняют.

— И еще я думаю, что все это придумал не ты. Ты просто «мясо». И еще попка, повторяющий то, что ему затвердили его хозяева. Это последняя наша встреча. В следующий раз я буду разговаривать только с хозяевами или не буду разговаривать ни с кем. Это мое условие.

— Я не против. Я передам твое условие. Но только после того, как ты назовешь имя. Имя! Осталось пять секунд!

И он сказал то, что не должен был говорить ни при каких обстоятельствах. Он назвал имя Куратора.

Все-таки он был только профессионал. Не более того. Он ставил жизнь выше чести. Потому что, потеряв жизнь, он уже не смог бы предложить на продажу свои профессиональные навыки. И тогда бы он не получил свои тридцать, или тридцать тысяч, или тридцать миллионов сребреников.

Глава тридцать вторая

К Координатору я приближался постепенно. Вернее, если быть до конца честным, не приближался вообще. Без толку. Так, больше изображал суету подготовки, чем работал. Слишком высоко сидел мой новый клиент. Все подходы к нему были надежно заблокированы официальной, положенной по штату, и неофициальной, из рядов заговорщиков, охраной. Я мог только наблюдать издалека за перемещениями его служебного автомобиля. Работой это назвать трудно. С таким же успехом я мог, не напрягая зрение, звонить его секретарям, чтобы узнать, куда и насколько отъехал шеф.

Мой примитивно-лобовой план, столь успешно сработавший на его подчиненном, здесь приказал долго жить. Не мог я ухватить Координатора за лацканы пиджака и, поколачивая натренированным на манекенах лбом по лицу (потому и план лобовой), справляться о его теневой деятельности. Потому что до лацканов дотянуться не мог.

Мог бы я его пристрелить откуда-нибудь издалека, но чего бы я этим добился? Мертвые уст не раскрывают и показаний не дают.