Вот чего я добился в последние дни! Отсюда прежняя формула: «или они — Президента вместе со мной, или я с Президентом — их» — стала еще более актуальна. Бежать мне невозможно. После моей из больницы — в руки любимых «родственников» — выписки в игру в полную силу вступит молчавшая до сих пор Контора. Для нее пропажа без вести Резидента равна расформированию. Отсюда заговорщики, опираясь на закон сохранения Тайны, смогут совершенно официально задействовать для моих розысков и поимки любые силы, вплоть до участкового милиционера на острове Врангель, без боязни засветить свою заговорщическую деятельность. Самое печальное, что вычислять меня, вступившего в борьбу за сохранение государственного порядка, по заказу затесавшихся в их ряды предателей будут честные «конторщики»! Вот такая путаная комбинация получается. Я один против заговорщиков, против Конторы, против негласно подчиненных ей через верхних кураторов милиции, Безопасности, армии. Все против меня, я один, и лишь из-за того, что случайно узнал то, что другие не знают, — за безопасность государства. Я и еще, может быть, Президент, к которому я никак не могу подобраться.

Вот и получается, что нельзя мне без Главного Союзника. Никак нельзя! Он единственный способен развернуть Безопасность, милицию, армию, Контору и другие силовые структуры государства с моей загнанной в угол личности на действительно опасных бунтовщиков. Он единственный способен гарантировать мне спасение.

Значит, как бы это ни было рискованно, я должен продолжать свое одиночное наступление. И вовсе даже не из патриотических соображений или приверженности к правящей ныне власти. Хотя бы из элементарного чувства самосохранения.

Я должен отказаться от прежней прямолинейной тактики. Я должен отказаться от немедленного контакта с Президентом. К нему мне в изменившихся условиях не подобраться. Этот орешек не по моим зубам. Именно там меня с наибольшей вероятностью ждут заговорщики. Именно там я сгорю раньше, чем успею сказать хоть одно полезное слово. Стоит ли переть нахрапом на превосходящего по численности, окопавшегося в землю по самые брови противника? Стоит ли овчинка выделки? Я Думаю, нет. Признаем честно: лобовая атака не удалась, пора приступать к осаде.

Осада — это в первую очередь топография. Что окружает крепость? Нет ли балочки, овражка, по которым можно добраться до неприступных стен? Нет ли в той стенке еле заметной трещинки, за которую можно зацепиться? В моем случае топография — это люди. Люди, окружающие Президента.

Обслугу отбросим сразу. Она погоды не делает. Познакомиться с барином посредством знакомства с конюхами и подпасками нельзя. Они в высокие кабинеты не вхожи. А если вхожи, то под присмотром челяди, следящей, чтобы чего ценного со стола не пропало.

Соратники? Сомнительно. Это они в романтико-революционных фильмах соратники, а в жизни — злейшие конкуренты. Фигуры, равные Президенту в борьбе за Президента, помогать не будут. У них свои далеко идущие планы. Знаем, Шекспира почитывали. Уверен, где-то в тех кругах измена и притаилась. Тесноват стал кому-то пиджак сподвижника, захотелось президентский примерить.

Охрана? Этим Президент доверяет. Жизнь доверяет, значит, и все прочее. Он доверяет. А я не могу. Охрана — первое, подходы к чему будут блокированы заговорщиками. Это если они сами в измене не участвуют. Охрана — лакомый кусочек для любых бунтовщиков. Уверен: сидит среди телохранителей пара-тройка если не прямых перевертышей, то осведомителей точно!

Помощники? Среднее звено власти.