— Сколько времени? — не открывая припухших глаз, сонным голосом спросила Клавдия Сергеевна.

 — Около одиннадцати… А ты торопишься?

 — Да, пора ехать. Приучила муженька к моему возвращению домой между одиннадцатью и двенадцатью. Теперь приходится расплачиваться за глупость. Иванов способен обзвонить все больницы и морги, поднимет страшный шум… Лучше не рисковать… До города предстоит еще добираться…

 Странное чувство царило в душе бизнесмена. Казалось, обрушенная на него лавина ласк должна была вызвать если не ответный порыв, то хотя бы нежность, элементарную благодарность.

 Ни того, ни другого. Зато — слабость и омерзение. Подумать только, он участвовал в любовных играх в роли этакого надувного макета! Не он ласкал и удовлетворял женщину, а она делала это!

 И все же рядом с ним — слабое существо, подарившее незабываемые минуты наслаждения. Не гнать же ее из дому? Грубость вообще не украшает мужчину, а после постельных развлечений — тем более…

 — О чем ты задумался? Не слышал, что я сказала? До города еще добираться придется…

 Намекает на разрешение переночевать с ним? Господи, избавь от этого! Но предложить — долг вежливости…

 — Да, дорога займет больше часа, — подтвердил Василий Евгеньевич и спросил, замирая от ожидания согласия. — Можешь переночевать на даче… Если хочешь?

 — Отменяется! — неожиданно отказалась женщина. — Где бы ни была — ночую всегда дома… Я только что тебе сказала, какую панику поднимет Феденька после полуночи…

 — Не волнуйся. Тебя отвезут на машине…

 — Спасибо, милый.

 Она спрыгнула на пол, потянулась, выгнула полную спину, закинула руки за голову — груди напряглись и превратились в две округлые сопки, Клавдию Сергеевну нисколько не заботило присутствие мужчины, который во все глаза смотрел на ее упражнения.

 — Спасибо за угощение и… наслаждение, — смешливо промолвила она, натягивая кружевные штанишки. — Давно так мило не проводила времени… Честно говоря, ехала к тебе и сомневалась. Думала — обычный старикашка, гладиатор… Который только и способен гладить, — пояснила она, вертясь перед зеркалом. — А ты — мужик что надо… Жена тоже, небось, нахваливает?

 Коломин промолчал. С женой у него уже лет пять — одни дружеские отношения. Но признаваться в этом «изнасиловавшей» его женщине не хотелось. Было стыдно и мерзко.

 — Стыдишься признаться?

 Она надела через голову кружевную, прозрачную комбинацию. Не сводя испытующего взгляда с Коломина, погладила груди и бедра. Будто сказала: смотри, чего ты на эту ночь лишаешься? Если хочешь, могу подарить еще один сеанс… Василий Евгеньевич не хотел, но сказать об этом считал постыдным, недостойным настоящего мужчины.

 — Когда встретимся?

 В вопросе — тот же подтекст. Если мое тело тебе понравилось — захочешь встретиться еще раз. И поскорей. Если мои ласки не пришлись по душе — помолчишь. Тогда придется снова раздеться, чтобы ты, наконец, распробовал преподнесенное «лакомство».

 Этот подтекст ясен обоим.

 Клавдия Сергеевна, одетая и накрашенная, стояла над ним, проигрывая замочком сумочки.

 Гремин прав. К нему приехала не женщина в обычном исполнении — тиран, повелитель, диктатор.