Чуть ли не обнюхивали низенький домик с облупленной штукатуркой, ветки и землю на пляже. Подолгу смотрели на висячие замки на дверях пляжного домика, потом вдаль, затем на часы — почесывая подбородок, обмахиваясь блокнотами. Все это лишь для того, чтобы заполнить чем-то вязкое ожидание. Скрывая нетерпение, посматривали на беседующих милиционера и доктора.
И зачем надо умирать в такую жару? Кончались бы себе тихо, в постелях, тревожа только родственников… Но нет, где там! Гибнут в летнее пекло и в морозы, и в самых дальних кошмар-дырах в провинции. В выходные тоже мрут как мухи, отрывая от семьи тех, кому в смертях разбираться положено…
Милиционер снова глянул на ветку.
— Значит, ветка и стала орудием уб… То есть несчастного случая, — облегченно вздохнул он.
— Похоже на то, — равнодушно подтвердил врач. — Он получил лишь один удар и скончался на месте, там же, где упал. Перелом шейных позвонков… Кто тут главный, в конце концов?! — не выдержал он. — Сдохнем ведь тоже, только от теплового удара. У кого есть вода?
К нему подошли, протянули пластиковую бутыль с водой на самом донышке. Врач благодарно кивнул, хлебнул и поморщился: теплая.
Из-за деревьев вышел крупный седобородый мужчина в просторной рубахе пятнистой камуфляжной окраски с короткими рукавами; в каждой могучей руке он нес по десятилитровой бутыли. Покрытые прохладными каплями, они запотели, вода заманчиво плескалась внутри. Врач «скорой» невольно сглотнул.
— Извините, что заставил ждать, — сказал водонос. — Мало персонала, все самому приходится… Пейте на здоровье. Пейте-пейте, жарко.
Жадно напились, сразу вспотели, начали утираться: кто платком, кто рукавом.
— Что ж у вас так? — вместо «спасибо» спросил милиционер. — Игры с актерами устраиваем, а ветки не спиливаем. И вот, пожалуйста, трагедия.
— Нехорошо, — кивнул широкополой шляпой подошедший, бывший тут, видимо, главным.
— Как насчет инструктажа? И этого… эээ… безопасности развлечений? — туманно намекнул на чью-то ответственность милиционер.
— А как же, имеется. — Мужчина прижал ладони к груди. — Все расписываются перед мероприятиями. Но вы ж понимаете, всякое бывает. Особенно когда эти, — он мельком взглянул на труп, — богатые развлекаются.
Он подчеркнул интонацией слово «богатые», сразу обозначив границу статуса, невидимую, но хорошо ощутимую. Из своих, значит, нормальных, а не этих «новых». Несмотря на то, что начальник.
— Ну ладно, — подобрел работник органов. — Разберемся. А где свидетели?
Оказалось, что свидетели ждут неподалеку, на базе, и готовы ответить на все вопросы. Там же находится человек, ответственный за игру, и он будет рад дать любые объяснения и возместить любые… эээ… так сказать… Начальник не договорил, но этого и не требовалось. Милиционер кивнул, попросил оставить воду, чтобы утолять жажду, пока они будут заполнять документы, и распорядиться насчет катера: приедут еще за трупом, забирать его в морг. Доктора можно обратно к речному вокзалу доставить, пусть едет дальше по своим вызовам. Справку о смерти написал? Ну и будь здоров. Хотя доктора, они и должны быть всегда здоровы…
Неподвижность сжигаемого солнцем люди засуетились, занятые своими делами. И рассеялись, исчезнув из поля зрения, все детали этой картины: шероховатый истрепанный милицейский блокнот, сползающие по пластмассовому боку бутыли толстые капли, неестественно повернутая голова злополучного искателя развлечений.
Детали… Они собираются вместе, как намагниченные, когда мы напряженно проживаем эпизоды своей жизни. |