«Повезло же ей», — подумал детектив, следуя за вышагивавшим по коридору Мейсоном.

Ремми выглядела несколько более бледной, чем обычно, и тем не менее не без удовольствия пила кофе. Это ее любимый, послеполуденный, вспомнил Кинг.

— Слышал, что Саванна покидает нас, — произнес он, когда дворецкий вышел.

— Да, уезжает в Европу. Но сказала, что, возможно, вернется на Рождество, — ответила Ремми с надеждой в голосе.

«Скорее нет, чем да».

— Доротея уже вышла из реабилитационного центра?

— Вышла. И перебралась в этот дом. Теперь ее комната рядом с моей. Между прочим, я решила помочь ей разобраться с финансовыми проблемами.

— Рад это слышать. Богатство должно приносить пользу. Кроме того, она член семьи. Надеюсь, полиция больше не подозревает ее в убийстве Кайла?

— Да, ее наконец оставили в покое. Полагаю, полицейские никогда не раскроют это дело.

— Кто знает? Никогда не говори «никогда»…

Разговаривали еще некоторое время, но никто не обмолвился даже словом об Эдди. Впрочем, о чем тут можно говорить?

Кингу очень хотелось уйти, поэтому он решил не откладывать дело в долгий ящик.

— Собственно, я приехал к вам, Ремми, чтобы задать пару вопросов. В частности, о вашем бывшем работнике по имени Билли Эдвардс.

Вдова одарила его пронизывающим взглядом.

— Вы имеете в виду автомеханика?

— Точно так.

— И в чем же заключается вопрос?

— Мне нужно знать точную дату, когда он уволился.

— Полагаю, эти сведения есть в записях о выплате слугам жалованья.

— Очень надеялся, что вы именно так и ответите. — Шон выжидающе посмотрел на Ремми.

— Хотите, чтобы я принесла эти бумаги прямо сейчас?

— Если можно.

Когда она вернулась с копиями документов, Кинг повернулся было, чтобы идти, но что-то заставило его в последний момент остановиться и повременить с уходом.

С минуту он молча стоял и смотрел на безукоризненно причесанную, подкрашенную и одетую хозяйку дома, сидевшую в глубоком старинном кресле, являя собой безупречный образ аристократки и светской дамы из южных штатов.

Бэттл подняла на него глаза.

— Что-нибудь еще? — холодно осведомилась она.

— Ну так как — дело того стоило?

— Какое дело? О чем это вы, Шон?

— Стоило ли быть столько лет женой Бобби Бэттла, если принять во внимание, что в результате вы потеряли обоих сыновей?

— Как вы смеете задавать мне подобные вопросы? — взорвалась хозяйка. — Вы не представляете, через что мне пришлось пройти!

— Вы всем так говорите? Я это к тому, что на мой вопрос вы так и не ответили…

— А с какой стати я должна отвечать?

— Назовите это филантропическим актом. Не сомневаюсь, что филантропия свойственна возвышенной натуре такой рафинированной и утонченной дамы, как вы.

— Ваш сарказм на меня не действует.

— В таком случае я спрошу прямо. Бобби-младший был вашим сыном. Почему вы допустили, чтобы он умер?

— Полагаете, у меня был выбор? — вскричала Бэттл. — Уж не думаете ли вы, чего доброго, что я не любила его?

— Произносить красивые слова легко, а вот что-то делать значительно труднее. Например, выступить против мужа и сказать ему примерно следующее: мне плевать, где ты подцепил заразу, но твоего сына надо лечить. Между прочим, эту болезнь не так уж сложно диагностировать, и даже в те годы это делалось без труда.