Виновником оказался маленький мальчик, который, не рассчитав скорость, на мгновение словно завис в воздухе, а потом с криком покатился вниз. Прежде чем он успел докатиться до подножия, на вершине горки обозначился еще один мальчик, чуть старше первого, который не прыгнул очертя голову вниз, но, вовремя остановившись, съехал по склону на пятой точке. Через секунду он оказался рядом с приятелем.

Мишель подумала бы, что они играли в лесу в догонялки или в прятки, если бы не запечатлевшееся на их лицах выражение ужаса. Младший даже начал было плакать, размазывая по лицу грязь и слезы, но старший, потянув за руку, заставил его подняться на ноги, после чего ребята снова ударились в бегство и, судя по раскрасневшимся лицам, бежали со всех ног и на пределе возможностей.

Детектив спрятала пистолет в кобуру, вышла из-за дерева и, подняв руку, крикнула:

— Мальчики, остановитесь, пожалуйста!

Дети, услышав человеческий голос, заорали и, разделившись, прошмыгнули мимо, обойдя ее с двух сторон. Максвелл повернулась, пытаясь поймать хоть одного из них, но у нее ничего не получилась.

Тогда детектив крикнула им вслед:

— Что случилось, ребята? Не бойтесь, я хочу помочь вам!

Ответа, разумеется, не последовало.

С минуту детектив размышляла, не устремиться ли в погоню, но потом решила, что даже при всем своем спортивном олимпийском опыте вряд ли сумеет догнать шустрых малышей. Повернувшись лицом к горке, она посмотрела на вершину, задаваясь вопросом, что могло так напугать детей. Или вопрос следовало поставить иначе — кто мог их так напугать? Оглянувшись напоследок на убегавших в панике мальчишек, она медленным шагом двинулась к горке и осторожно вскарабкалась на ее вершину. Кажется, становится жарко, подумала Мишель, но от мысли воспользоваться мобильным телефоном, чтобы вызвать помощь, отказалась. Сначала надо разведать все самой. Ей не улыбалось вызывать полицию, особенно если в конце концов выяснится, что ребят напугал медведь.

Поднявшись на гору, Максвелл сразу увидела, по какой тропе прибежали сюда мальчишки — их путь указывали примятая трава и надломанные нижние ветви кустарника. Пройдя по этой импровизированной тропе футов сто, Максвелл вышла на прогалину, проход от которой в глубь леса уже не был обозначен столь явно, но ей помогли сориентироваться оставленные беглецами клочки одежды, зацепившиеся за колючки репейников. Преодолев еще пятьдесят футов, Мишель оказалась на второй прогалине, куда большего размера, с черневшей на ней проплешиной потухшего костра.

Максвелл задалась было вопросом, не напугало ли детей какое-то дикое животное, когда они жгли здесь костер, но потом вспомнила, что при детях не было ни рюкзаков, ни каких-либо других принадлежностей путешественников. Да и костер, похоже, разводили здесь довольно давно.

Нет, подумала детектив, причина в чем-то другом.

В это мгновение ветер переменил направление и принес запах, от которого Мишель чуть не стошнило. Тут уже настал ее черед паниковать, поскольку она знала этот запах, который невозможно спутать ни с каким другим.

Пахло гниющей плотью. Человеческой плотью!

Детектив задрала подол футболки едва не до груди, чтобы прикрыть нос и рот, предпочитая обонять собственный пот, нежели вонь разлагающегося трупа, и двинулась по периметру прогалины, описывая окружность вокруг пепелища. На сто двадцатом примерно градусе, по данным ее внутреннего компаса, она нашла искомый объект, представлявший собой труп женщины. Из густого кустарника, опоясывавшего прогалину, торчала ее рука, как если бы убитая посылала кому-то приветственный знак.