Пожар пока не казался Максиму таким поводом, тем более Клюквенная заводь находилась далеко от его дома, и едва ли ему в ближайшее время что-то угрожало. Тем не менее он встал и, завернувшись в одеяло, подошел к окну, поджимая пальцы ног, чтобы не ступать всей ступней на ледяной пол. Если в воздухе только пахло холодом, то на полу он ощущался во всей красе. Сотый раз за семь лет в этом доме Максим подумал, что надо бы купить ковер хотя бы в спальню. Или подсобрать денег и развести по всем комнатам батареи. В ванной стоял электрический котел, греющий воду, а потому можно наладить отопление, но цена радиаторов, умноженная на их необходимое количество, выливалась в приличные деньги, которые всегда требовались на что-то другое.

Его дом стоял на краю города, лес подступал к самому забору, то и дело норовя перешагнуть его, поэтому даже летней ночью из окна почти ничего не было видно, а в середине осени и подавно. Темные силуэты деревьев проступали на фоне медленно светлеющего неба, красно-оранжевого зарева огня отсюда он не увидел.

Вообще пожары в этой местности не были редкостью. Город был окружен лесом, даже несколько дорог из него, и те пролегали через лес, а с западной стороны начинались огромные болота с залежами торфа, поэтому почти каждое лето горели и торфяники, и сам лес, но все же не в середине октября, пусть и выдавшегося на удивление сухим. Порой Максим удивлялся, насколько неприветливой и угрюмой выглядела эта местность, как не любил город своих жителей и как стремился избавиться от них, вычесывая, как блохастая собака.

– Я звонил Семенычу, – тем временем вещал Дима, – он говорит, похоже, поджог. Горит в трех местах. Ночью была сухая гроза, но чтобы в трех местах ударило – маловероятно. Что, кстати, тоже странно. Сухая гроза обычно при очень жаркой погоде, а ночью всего +5 было, заморозки скоро.

Максим вытащил из-под одеяла вторую руку, отчего то скользнуло вниз, обнажая плечи, вытащил защелку и приоткрыл окно. Терпкий запах дыма уже ощущался в воздухе, а к обеду наверняка разнесется по всему городу. Что-то еще показалось ему странным, но что именно, он не мог понять. Снова задвинул щеколду и отошел от окна, теперь уже поставив одну ногу на другую, но теплее от этого не стало.

– Это ведь еще не все, ради чего ты позвонил? – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Максим, ища взглядом тапки.

– Ага! – снова отозвался Дима, но на этот раз в его голосе сквозили совсем другие нотки: как будто ему не нравилось то, что он должен сейчас сказать.

– Ну? – поторопил его Максим.

– Мы задержали троих подростков в лесу, сейчас допрашиваем, есть вероятность, что они и подожгли. Среди них Алиса Самойлова.

Максим вслух застонал. Алиса Самойлова была лучшей подружкой его пятнадцатилетней дочери Яны. Если Алиса была ночью в лесу, велика вероятность, что там же была и Яна. И даже тот факт, что ровно в десять вечера дочь пожелала ему спокойной ночи и ушла в свою комнату, ничего не значил. Сбежать через окно было не так уж и сложно. А если учесть, что он почти до часу ночи работал в мастерской, она вполне могла выйти незамеченной и через дверь.

Попрощавшись с Димой, Максим стащил со стула потертые джинсы, кажется, привезенные еще из Питера, в которых обычно ходил дома, и собрался выйти из спальни, как вдруг понял, что именно казалось ему странным на улице. Он торопливо вернулся к окну и распахнул одну створку, убеждаясь, что не ошибся: на кусте сирени, росшей у забора, расцвело несколько гроздьев белоснежных цветов.

Как такое может быть в октябре? Сухом, но довольно прохладном! Да и не было вчера ни единого признака того, что куст собирается зацвести. Максим высунулся в окно и дотянулся до ближайшей ветки. Нет, это не обман зрения и не глупая фантазия сонного мозга: в нос ударил ни с чем не сравнимый запах сирени.