— Ты все-таки ужасно коварный…

Он запирает гараж изнутри и поворачивается к ней.

— Ну и что ты хочешь показать мне? Новую коробку передач? Я видела, Оливье показал.

— Нет.

— А что тогда? Привезенные вчера «Пирелли» я тоже видела.

— К черту «Пирелли»!

— Что тогда?

— Ник!.. — он демонстративно закатывает глаза. — Мы. С тобой. Здесь. Одни. В гараже. Джо с бабушкой. До тебя все еще не доходит?!

Она звонко хохочет.

— Ты все-таки озабоченный!

Еще бы он не был озабоченный! Беременность, рождение ребенка, эта чертова работа, от которой они временами падали с ног от усталости оба. И этот нахальный упитанный херувим, который спал исключительно между ними! А Ник после родов стала такая… фигура чуть округлилась, приобретя невероятно волнующие очертания. Грудь пополнела и стала еще более чувствительной. И… о, он был не просто озабоченным! Он чертовски озабоченный!

— Чего стоишь? — он стягивает через голову футболку. — Раздевайся!

— Ты такой романтичный… — Ники морщит нос, но взгляда от обнаженного торса мужа не отрывает.

— К черту романтику! Я хочу секса!

Она даже успела разок хихикнуть, прежде чем он ей заткнул рот поцелуем.

Ее тонкие пальцы соскальзывают по капоту от его резких движений сзади. Колени подгибаются, несмотря на то, что одна его ладонь придерживает ее за животик, в то время как другая властно давит на поясницу. С губ ее неудержимо срываются стоны, от которых он… еще пара таких же глубоких движений, протяжный стон, теперь уже его, и они обессиленно заваливаются на капот «Импрезы». И, продышавшись, спустя минуту-другую:

— Черт, я старею… Я даже не успел понять, как кончил. Прости.

— Даже не знаю, смогу ли простить…

— Я постараюсь… реабилитироваться… в твоих глазах… и между твоих ног.

У нее заходится дыхание. От его слов. И от его дальнейших действий.

— Кайл… — ее пальчик рисует на его влажной груди какой-то замысловатый узор.

— Ммм…

— Три раза, Кайл…

— Впечатлен твоими математическими способностями. Американская система образования частично реабилитирована в моих глазах. Ой, — его традиционно щипают, в этот раз — за бок.

— Без презерватива, Кайл!

— Какая наблюдательность! Но из резины тут были только покрышки… Не мой размер, милая, как бы я себе не льстил.

Она не выдерживает и прыскает.

— Сознайся, ты сделал это специально!

— Разумеется. Это единственный способ отвлечь тебя на что-то. Чтобы ты не лезла в мои дела.

— Ты не хочешь, чтобы я лезла в твои дела? — против воли, голос ее звучит расстроенно. — Все еще сердишься?

— Не сержусь, — прижимает ее к себе со вздохом. — И… лезь в мои дела. В душу. В сердце. Будь со мной. Не оставляй меня. Всегда.

— Всегда, любимый.

— Где вас черти носили? — заспанная Тереза Падрони трет глаза, встречая сына с невесткой в дверях.

— Работали, мам, — Кайл целует мать в щеку.

— Ясно, — невозмутимо отвечает Тереза. Незаметно качает головой. Опять Ники засос на шею поставил, неисправим.

— Как Джо?

— С трудом, но мне удалось убедить его, что с плюшевым медведем тоже можно спать в обнимку.