— У тебя нет родителей?

— В живых нет.

— И в твоем распоряжении куча денег?

— Кое-что имеется.

— Никто не имеет права, — сказала Констанс, — говорить тебе «да» или «нет». Ты старше меня. Что бы ты ни делала, никому это не покажется странным, а я это вечно слышу в свой адрес. Да, ты старше меня. Я хочу, чтобы мне было лет тридцать пять. Я буду старой и в морщинах…

— Конни, моя дорогая, милая дурочка…

— Но по крайней мере, никого не будут удивлять мои поступки. Если захочешь поехать в Канны или Сен-Мориц — можешь отправляться. Хочешь с кем-то проводить время, — пожалуйста, проводи. Вот ты завидуешь? Нет. Только не ты. Народ охотно собирается в твоем доме, тебе и в голову не приходит чему-то завидовать. Правда?

Ее голос упал до шепота. И когда Констанс снова заговорила, ее было еле слышно:

— Джейн, я ужасно, просто ужасно сожалею. Клянусь Богом, я не хотела причинить тебе вред!

И прежде чем Джейн успела прервать ее, она заторопилась с рассказом:

— Пожалуй, я ревновала вас с Фредом. Я следила за ним. Я хотела напугать тебя. Просто напугать, чтобы ты стала такая же вздрюченная и несчастная, как и я. Я следила за Фредом, ибо знала, что ты пригласишь его на вечеринку — еще до того, как ты в самом деле пригласила его. Прихватила с собой из лоджии нож для бумаги. Надела перчатки, как всегда делают в детективных романах. Ты злишься на меня?

— Ох, Конни, разве ты не понимаешь, что все это не важно?

Констанс уловила смысл лишь части ее слов.

— То есть ты на меня не злишься? — недоверчиво переспросила она.

— Нет, конечно же нет.

— Не могу поверить.

— Конни, моя дорогая, послушай. Это далеко не самое важное. Ты… словом, довелось ли тебе подслушать, о чем мы с Фредом говорили между собой?

— Да, я слышала. И видела вас. — Теперь Конни говорила спокойно и тихо, но это было спокойствие признания вины. — Я думаю, что вела себя отвратительно. Джейн, я больше не буду совершать такие подлые и грязные поступки. Честное слово, не буду. Но тогда я думала по-другому. Но больше никогда не позволю…

Джейн расслабленно опустила руки. Она набрала в грудь воздуха. Выражение серых глаз медленно теряло неуверенность и растерянность.

— Конни, — сказала она, — ты ребенок. Сущий ребенок. До сих пор я этого даже не понимала.

— Не хочу, чтобы и ты мне это говорила!

— Подожди. Конни, ты любишь Фреда Барлоу?

— Нет, конечно же нет. Естественно, он мне симпатичен, но я всегда относилась к нему всего лишь как к брату.

— В самом ли деле ты была влюблена в Тони Морелла?

— Да. Ужасно! Но, понимаешь ли… — Констанс наморщила лоб и опустила глаза, ковыряя носком пол, — понимаешь ли, вот сейчас его нет и никогда больше не будет, но, похоже, я не так уж остро ощущаю его отсутствие. Мне всегда при нем было немного не по себе. Только никому не говори об этом, Джейн, но это правда. Я думаю, что Хьюго Райкес куда симпатичнее. Конечно, не то что я испытываю к Хьюго такие же чувства, что питала к Тони; жизнь моя разбита, и я должна как-то справляться с ней, и все же мне кажется, что с Хьюго было бы куда приятнее иметь дело.

Джейн не удержалась от смеха, но тут же спохватилась и замолчала. Констанс могла вообразить, что она смеется над этими ее чувствами, хотя Джейн развеселил их подтекст.