— Удивительное зрелище, — пробормотала она.

Майкл внимательно посмотрел на девушку. Ее взгляд был обращен к звездам, на губах блуждала мечтательная улыбка. Он знал, что в эти мгновения она не здесь, не на террасе рядом с ним, а где-то далеко-далеко… Но почему же он все-таки решил выйти сюда?

Усевшись на раскладной стул, он закинул ноги на перила. И вдруг услышал ее тихий голос:

— Значит, ты не пошел вместе со всеми?

— Нет.

— О!.. — Ей еще раньше показалось, что Майкл держится особняком, и сейчас она в этом убедилась. Наверное, он был очень одинок. Одинок?..

Несколько минут они молчали.

Затем под Майклом скрипнул стул, и он, поднявшись на ноги, пробормотал:

— Я, пожалуй, пойду.

— Извини, — обронила она.

— За что?

— За то, что заставляю тебя скучать.

Он неожиданно рассмеялся.

— Возможно, у тебя есть недостатки, но скучной тебя не назовешь.

Робин невольно улыбнулась.

— Скажи, почему ты вышел сюда?

Майкл смутился.

— Просто хотел сказать тебе, что ты прекрасно сегодня играла.

Робин взглянула на него вопросительно, и он, не удержавшись, с усмешкой добавил:

— Для девушки…

Она передернула плечами и хмыкнула. Майкл снова рассмеялся.

— Спокойной ночи, Робин.

Он ушел в свою комнату и прикрыл за собой дверь.

— Спокойной ночи, Майкл, — прошептала она, глядя на звезды.

Майкл размышлял об этом все следующие три недели. Размышлял о сказанных им словах. Робин действительно играла замечательно — и не только для девушки. Кое в чем она даже превосходила некоторых мужчин. Несомненно, у нее талант, к тому же она выкладывалась на поле без остатка. Более того, ей удалось сплотить вокруг себя всех парней, и она радовалась победам, подбадривала игроков, хвалила их и критиковала…

Он заметил, что некоторые из мужчин присоединялись к ней, когда она стояла у перил скамейки запасных и следила за игрой, подбадривая своих товарищей. Он заметил и то, что острослов Рик Сэмюэл посматривал на нее и пытался высмеять. Майкл решил: пусть все идет, как идет, а он посмотрит, куда заведут этого парня его чувства.

Чувства… Майклу пришлось помучиться со своими собственными. На поле, в минуты затишья, ему как-то удавалось справляться с ними, и он мог отчитать Робин точно так же, как любого другого игрока. Но когда она выполняла пробежку, когда неслась с бешеной скоростью… Или когда скользила, врываясь в базу… В такие мгновения он чувствовал лишь страх за нее — и восхищался ею. И он любовался этой девушкой, когда она, уставшая, уходила со стадиона или когда, облаченная в шортики и яркую футболку, садилась в автобус.

Мог ли он относиться к ней как к игроку-мужчине? Ведь ее изящные ножки сводили его с ума, а упругие груди так откровенно вырисовывались под футболкой… И мог ли оставаться равнодушным, когда на щеках ее пылал румянец, а огромные карие глаза пристально смотрели на него?

Он стоял у автобуса, дожидаясь, когда все игроки займут свои места. Им предстояла изнурительная серия игр на выезде, и, хотя команда находилась вверху турнирной таблицы, все были на последнем дыхании. А впереди — трехдневная серия с «Кондорами». «Сателлиты» выиграли тринадцать игр из семнадцати, и Майкл пребывал в легком шоке. Они передвинулись с последнего места на шестое, а три победы над «Кондорами» могли вывести их на пятое. И это та же самая команда! Команда, которая еще совсем недавно могла рассчитывать лишь на последнее место! Он спрашивал себя: понимают ли игроки-мужчины, кому они обязаны такой неожиданной удачей?

«Удача» бежала со стороны стадиона.