|
Пришлось бы заодно бить и Гляпу, чтобы малец не встревал в разборки больших дядей, а он этого не заслужил. Ладно, потерплю. Минут десять мы пресмыкаемся, после чего приблизившаяся черная точка начинает распадаться на буквы. На вертикальной стене сантиметрах в сорока от «пола» красуется сделанная черным маркером надпись: «ЛЕШИЙ&ДЮЙМОВОЧКА». Вот как. Мы здесь не первые. Почему-то это сразу прибавляет мне сил, как будто меня, а не Хвоста кольнули стимулятором. В этой гадской бутылке Клейна уже были люди! — Кто такой Леший? — спрашиваю. — Вроде был такой сталкер, — с готовностью отвечает Гляпа. — В клане Тормоза, кажется, а? — Не Тормоза, — возражает Хвост. Он как будто совсем выздоровел — и на него надпись произвела терапевтическое действие. — Никакого не Тормоза, а был он сам по себе. Сталкер-одиночка. Ты, Чемодан, его не знаешь, он начал уже после того, как ты из Зоны ушел… А чего? Хороший, говорят, сталкер, хоть и чудик. И почему был? Я его в прошлом месяце в «Писче» видел… В прошлом месяце! Это не значит, что Леший все еще жив. Но не похоже, чтобы он отдал концы здесь, потому как где останки? Как правило, люди не исчезают совсем уж бесследно. — А Дюймовочка — она кто? Сам понимаю, что не обязательно «она», — Дюймовочкой для шутки могли прозвать и звероподобного громилу двухметрового роста. Хвост только плечами жмет — не знаю, мол, никаких дюймовочек. У Вычета такой вид, будто он хочет что-то сказать. Но молчит. — Хорошая новость, — говорю. — Они здесь были и выбрались отсюда. И мы выберемся. — С чего ты взял, что они выбрались? — с виду презрительно, а на самом деле с надеждой вопрошает Хвост. — С того, что после людей всегда что-нибудь остается, — разжевываю я очевидное. — Где трупы? Где дерьмо и моча? Где мусор, всякие мелочи из рюкзаков и сами рюкзаки? Если даже их обоих склевали, все равно что-нибудь да осталось бы, нет? — Не знаю. — Зато я знаю. А ну, ползем дальше, птички-поползни! Радость стучит в сердце, и ползущий позади Хвост уже не кажется мне неподъемным якорем. Да он и не является им, он сам ползет. Сам, голубчик! Как миленький! Сильнее, чем надо, отклячил зад, но пресмыкается быстро и целеустремленно. Ползи, морда рыжая! Вот что значит правильный ход вещей, а с ним и позитивное мышление! Ведь редко бывает так, чтобы нежданное чудо спасало нашего брата-сталкера из безвыходного положения в самый последний момент, как в кино, когда уже отчаялся и мысленно распрощался с жизнью. Гораздо чаще все-таки есть какой-то путь, он виден заранее, и брезжит свет в конце тоннеля. И стучит в висках: «Спасен! Спасен!» Как раз наш случай. Тут только расслабляться не надо. Повидал я на своем веку тех, кто расслаблялся раньше времени, мир их праху… А ползти далеко, широка труба. Чтобы обойти ее кругом нормальным шагом, понадобилось бы добрых полчаса. И все же нам везет. Минут через десять ползущий впереди Вычет замечает на серой, как цемент, поверхности, под самой стеной, два более светлых округлых пятна, и мы спешим к ним как заведенные. |
