|
Подныриваю под арматурину и бью Кипятка ребром ладони. Не летально, а так, для вразумления. Не даю упасть, хватаю, волоку назад — и получи, приятель, в морду по-простому. Кипяток вылетает в черноту дверного проема и шумно рушится в крапиву. Ничего, отлежится. Один нокаут ему не повредит. Остальным говорю ласково: — Оставили бы вы нас в покое, мужики… Спать охота. Они топчутся. Я почти не вижу их, но знаю, что тут и Хвост, и Кудеяр, и еще, наверное, кто-нибудь из ветеранов. Поскольку я еще жив, делаю вывод: они без особого дела пришли, просто проследить, чтобы мы с Кипятком не поубивали друг друга. Всё, ребята, мы без вас обошлись, катитесь прочь. — Слышь, Чемодан, — подает голос Кудеяр, — зря ты сюда явился. — Да я уж начал догадываться… А что так? — Будто не знаешь. Наводка на тебя нехорошая. Мне вчера пришла на ПДА. Да всем пришла!.. — Это насчет Зова, что ли? — почти натурально веселюсь я. — Ага. — Из-за того, что я вернулся? Вам тут что, мозги выжгло? Кипяток вон тоже уходил из Зоны навсегда, ну а потом? Вернулся. Он, значит, тоже под Зовом? Кудеяр мнется и кряхтит. — Мы ему так и сказали, а он заорал, что его случай совсем особый, ну и разошелся… Ты на него зла не держи. — Не буду. И на вас не буду, если доспать дадите. Они уходят выковыривать из крапивы Кипятка и наконец удаляются, волоча тело. Я закуриваю, притворяю дверь и, прежде чем выключить освещение, запоминаю, где лежат наши вещи. Рюкзаки полны еще с вечера — я набил их на «автопилоте», а потом уж завалился спать. Некоторые дела не следует откладывать на завтра, даже если ты пьян, как зюзя. — Будем уходить? — шепчет Вычет. — Через полчаса, — отвечаю тоже шепотом. — Можешь еще поспать. А сам наконец-то пристраиваюсь к трехлитровой банке. Мы выходим, когда над Зоной вот-вот появится заря — может быть, лиловая, может быть, гнойно-желтая, а может, изумрудно-зеленая, как вчера. Никогда не угадаешь заранее. Старожилы помнят «черные рассветы» и дни, темные, почти как ночь. Сейчас нас это устроило бы. Вычет стреляет глазами по всем направлениям и пригибается, как в траншее под артобстрелом. Не въезжает в ситуацию, глупыш. Спрашиваю его негромко: — Как переводится слово «сталкер», знаешь? В английском он дока. — Либо как «крадущийся», либо как «гордо вышагивающий». Забавное слово. — Так вот, — внушаю, — сейчас ты гордо вышагивающий. Бесшумно, но гордо. Понял? Я не рассчитываю на то, что наш уход останется незамеченным. Но пусть видят те, кто бдит, охраняя лагерь: мы уходим достойно, как уходят в глубь Зоны все нормальные сталкеры, и мы не боимся своего клана. Стрельнут в спину из снайперской винтовки? Надеюсь, что нет. Но стрельнули бы почти наверняка, если бы мы не уходили, а уползали, как ужи. Мы по-прежнему идем на восток, и лишь тогда, когда, по моим соображениям, нас уже точно никто не отслеживает, сворачиваем на юг, потом на запад, а потом на север, закладывая огромную петлю вокруг лагеря. |
