|
Ведь ты его нашел? Опять-таки Зона обозначила выброс, а потом отложила его, чтобы мы могли спокойно уйти от облавы. Это три. Позволила нам найти убежище — это четыре. Как тебе мой устный счет? — Ты тоже думаешь, что Зона заставила тебя тащить меня к Монолиту? — вопросом на вопрос отвечает Вычет. — Я? Идиот я разве? Никогда не верил в сказки. Зов — чушь собачья. Просто я думаю, что ты Зоне по нраву. Может, потому что денег не хочешь, может, еще почему, не знаю… Такое бывает, знаешь ли. И ты этого бойся, — говорю. — Были сказочно удачливые сталкеры, некоторых я знал, а почти все в конце концов в Зоне легли. Сволочь она — сначала любуется и бережет, а потом хрясь — и хоронить даже некого. — Как ребенок, — улыбается Вычет. — Младенец и игрушка. Поиграет, а потом разобьет. — Во-во, как ребенок. А ты его игрушка. Улыбаясь еще шире, Вычет качает головой. Он мне не верит. Но хоть улыбаться иногда начал — уже хорошо. — Значит, ты думаешь, что Зона — существо? — спрашивает он. — А раз существо, то она и любить кого-то может? — Откуда мне знать? — говорю. — Мне до сих пор просто выжить в ней хотелось и вернуться не пустым, а обобщения не по моей части. Насчет существа ты научников поспрашивай, есть тут у них недалеко лаборатория, может, пересечемся… — Объект «Янтарь»? — проявляет осведомленность Вычет. — Ага. Была бы тут нормальная местность — за час бы дошли прогулочным шагом. — Мы пойдем туда? — Если нас вынудят, мы еще и не туда пойдем… Тссс! Вычет — умница — не издает ни звука. Спрашивает одними глазами — что, мол, такое? Я тоже дыхание затаил. Послышалось? Нет, это шорох был. Шорох за дверью. Вот опять… Едва различимый шорох, но множественный. — Тихо… — шепчу. — Слышишь? Кто-то мелкий. Но много. — Эти, как их… бюргеры, что ли? — опасливо любопытствует Вычет. Анекдот он ходячий. С бюргером я бы пива выпил, сосисок пожрал. А бюреров надо мочить — гадкие они твари. Не могу поверить, что их предки — люди. Скорее бюреры смахивают на горилл, только совсем небольших, мне по пояс, и безволосых. Ноги короткие, а руки, говорят, чудовищной силы. Нападают и поодиночке, и стаей. Еще про них говорят, что умеют они предметы на расстоянии двигать, но сам я этого ни разу не видел и не знаю, верить ли. Одно в них хорошо: света они не любят, как морлоки уэллсовские. И очень плохо, что почти вся ночь еще впереди, долгая декабрьская ночь… На улице не спасешься. Но свет у нас есть, и оружие есть, и дверь крепкая, авось продержимся. Надо продержаться. Помирать кому охота, а помирать с виной и того хуже. Я ведь Вычета в это дело втравил да еще как старался. Шорох слышнее стал, потом по двери что-то проскрежетало с той стороны неприятным таким скрежетом. Похоже, лапа когтистая, мощная. Бюреры это, конечно, больше некому. — Они знают, что мы здесь? — еле слышно шепчет Вычет, а сам напряжен и дышать забыл. |
