|
Подранки — те могут. «Карусель» довершила то, что не доделали пули. Чернобыльский кабан громаден, почти с меня ростом в холке, но «карусель» порвет и слона. Поднимет на воздух, раскрутит до бешеной скорости и разбросает мелкими частями — хвост туда, бивень сюда… Да, приятель, Зона тебя любит. Она напустила на нас не стаю голодных псов, не хитрых и молниеносных в нападении снорков и даже не крысиную стаю, а всего-навсего одну тупую и злобную зверюгу, с которой даже ты, сосунок справился. Зона пока что ставит перед тобой решаемые задачи — потому бойся! Ты прав, надо отдохнуть, и не только мне. Нам обоим. А потом двинем в обход. * * * К вечеру я почти в форме. В ушах стоит тихий звон, но и только. Немного раздражает, но не мешает. Вычету уже не приходится орать, чтобы я его услышал, и не надо говорить мне, чтобы я не орал, когда я шепчу. Стрелок из меня еще тот, плохо вижу прицельную планку и мушку, но могу дать очередь, целясь по стволу. Против стайного или одиночного, но крупного зверья этого достаточно. И главное, я уже различаю дрожание воздуха над «жарками» и кружение мелкого мусора над «трамплинами», «каруселями» и «воронками». Пожалуй, я уже могу подменить Вычета — он устал и теряет бдительность. Вот тут-то Зона и ловит таких, как он. Дрянные места. То есть если бы мы пришли сюда за артефактами. то могли бы не пожалеть об этом — охота здесь часто бывает удачной. Но — гляди в оба. Набрал хабара и сразу уходи. Много аномалий. Больше, чем нужно, людей… было. Как сейчас — не знаю. Скоро увидим. Есть безошибочная примета: если после ночевки на Милитари ты чувствуешь себя плохо, значит, ты еще жив. Поутру здесь просто невозможно чувствовать себя бодрым и отдохнувшим. Не дадут. Сталкерам иногда приходится коротать здесь ночь просто потому, что в окрестных лесах еще хуже. Теперь я иду впереди. Иду медленно, то и дело утыкаясь в скопления аномалий, кружа и возвращаясь. У нас черепашья скорость, но мы все же продвигаемся среди кустов, наполненных ржавой водой ям, обломков бетонных конструкций и каких-то земляных отвалов. Человек основательно коснулся здесь окружающей его среды, а потом Зона показала ему, что он щенок и не понимает, как по-настоящему надо ее касаться. Одни растения чего стоят — деревья стелятся по земле, как огуречные плети, кусты стоят без листьев и покрыты какой-то слизью, но при этом остаются почему-то живыми, ну и прочая ботаника в том же духе. Летает жгучий пух, в канавах шевелится сизая плесень, хищные грибы выбросили наземные гифы — караулят крыс. И аномалии… полно аномалий. «Карусели», «воронки», «трамплины», «мясорубки», а вон «холодец» лежит бугром и не растекается, а только дрожит, как будто ему зябко. Нет, найти для ночлега место, окруженной аномалиями, — это как раз то, что нам надо… вот и ищем. Бывшие склады нам не нужны — там мы наверняка будем не одни, — поэтому мы забрали к северу, а здесь только фундаменты мелких домишек. Вон тот фундамент мне нравится, поглядим… Щербатый бетонный периметр высотой от силы полметра безопасности тебе, конечно, не прибавит, но внутри него как-то уютнее. Сохранилось в этой стенке что-то от дома. Семь на семь метров примерно, внутри аномалий нет, зато полно годных на топливо гнилых досок. |
