Насторожил и стол Тима. Никаких личных вещей, вроде фотографий или статуэток. Только экран на подставке и безликая тёмно-синяя чашка. Этот человек не станет ходить вокруг да около и тратить время на не относящиеся к делу вещи.

— Расскажите, как вы познакомились с Гариком Рудом? — в лоб спросил инспектор, не предложив ни чая, ни воды.

Я усмехнулась, глянула с лёгким вызовом, как женщина, знающая силу притяжения внешности.

— Это не было знакомством в привычном понимании, — протянула я. — Мы встретились на вечеринке. Из тех, где не принято называть имен. Вы понимаете, о чём я. Мы много танцевали и мало разговаривали.

— А потом уехали вместе в закрытую зону. Не так ли?

Я развела руками. Мол, поймали. Но, разумеется, я была готова к вопросу.

Закрытой зоной называли район Небесного Ириса без видеонаблюдения. Туда ездили развлекаться. Точнее, отрываться по полной программе. В клубах или угодных домах, владельцы которых редко играли по правилам. Предлагали нелегальные услуги и товар, вроде дурманящих препаратов и стимуляторов. Правительство закрывало глаза на этот злачный уголок, а Служба безопасности устраивала облавы только после серьезных происшествий. Горожане, отправляющиеся в закрытую зону, отвечали за себя сами и обычно не жаловались, если нарывались на неприятности.

— Да, мы с новым знакомым провели вместе ещё какое-то время. Но занимались, поверьте на слово, не разговорами. В том районе много угодных домов. Главное, платить, и предоставят хоть комнату, хоть… — я закатила глаза, предлагая Тиму самому додумывать конец предложения.

— Что произошло потом?

— Я вернулась домой. На личном лёте. За руль не садилась. Включила автопилот.

Проверить версию было и легко, и сложно. Записи камер лётных зон покажут, что транспортное средство гламурного розового цвета благополучно приземлилось на крыше пентхауса и въехало в личный гараж. Но кто вышел из лёта, инспектору не узнать. На самом деле, Релия Георгин в тот вечер не возвращалась. По причине собственной смерти. На её лёте, соблюдая конспирацию — то бишь затемнив стекла, в дом прибыл Гарик Руд, а утром улетел за пределы Дола, где след терялся.

— На следующий день вы покинули страну. Почему?

Я поджала губы, изображая досаду.

— Инспектор, вы заставляете меня краснеть, — я провела рукой по лбу, который, и правда, вспотел. В отделении было жарковато. Давний трюк. Чем выше температуре, тем сильнее уязвимы подозреваемые. — Я уезжала на реабилитацию. Вернувшись в ту ночь домой, поняла, что пора что-то менять.

Почти не ложь. Руд воспользовался личным экраном Релии и разослал сообщение о причине отъезда ближнему кругу. Большинство не восприняло пост всерьез. Друзья-тусовщики решили: вздорная богачка перебрала выпивки с препаратами и дурачится. Оказавшись в теле Релии, я сделала всё, чтобы укрепить легенду. С момента возвращения не посетила ни одной вечеринки или угодного дома. А на редких встречах с окружением девицы пила исключительно сок и нахваливала современные методы реабилитации.

Инспектор проверить версию не имел ни малейшей возможности. Сведения о лечении от зависимости охранялись законом. Правительство поощряло тех, кто выбирал трезвость. Ни один медицинский центр не позволит сотрудникам Службы безопасности залезть в данные пациентов. Ни в Цветочном Доле, ни в любом другом. А если кто-то попытается нарушить правило, окажется в тюрьме. Надолго.

— Благодарю за откровенность, госпожа Георгин. Однако вы не ответили на вопрос.

— Ответила, — искренне удивилась я. — Исчерпывающе.

— Вы рассказали, куда уехали. Но не почему. Мне интересно, каким образом встреча с Гариком Рудом подтолкнула вас к столь важным переменам.