|
— Она только слушает, что говорят другие, и даже не пытается приблизиться к Денису. Так… а Феликс? — Кирилл просмотрел снимки с Феликсом. — Сначала полное равнодушие, затем недоумение… кстати, весьма наигранное… Все это интересно, но мне нужны факты, а Дезире в это время находится в зале… Нет, почему же?.. Занавес упал, и она поспешила на заключительное действие трагедии. — Кирилл взял лупу и принялся внимательно рассматривать все лица на фотографиях. — Попалась! Вот она, рядом с Бельским! Бельский вытирает вспотевший лоб рукой, а она, чуть наклонясь, что-то ему говорит… Опять Марина, Ксения Ладогина, прекрасна даже в испуге… Стоп! — Кирилл в одно мгновение, вспотев не меньше Бельского, схватил все фотографии и принялся их сортировать, откладывая в разные стороны те, которые были сделаны до начала спектакля, затем после первого акта, второго и третьего… Он искал неопровержимую улику… — Неужели?! Платок!.. Трагедия началась с подачи Шекспира, им же и закончилась, хотя убийца даже не предполагал, что его злодеяние разыграется строго в рамках двух пьес «Ромео и Джульетта» — «Отелло». «Случалось видеть вам в ее руках платок, расшитый алой земляникой?.. Ее платок — вот новая улика…» — в задумчивости произнес вслух Кирилл знаменитые строки.
* * * Полчаса спустя Мелентьев уже был перед «Гранд-Опера», в которой год назад выступала труппа московского театра оперы и балета. Затем, не спеша, он направился к «Отель дю Лувр», где проживали солисты театра. Он посчитал необходимым побеседовать с горничными. Постояльцы обычно относятся к обслуживающему персоналу отелей, как к части меблировки, и не стесняются его. А напрасно! Как правило, горничные — это обделенные удачей создания, которые только и могут себе позволить, что жадно смотреть на чужую блестящую жизнь и стараться как можно глубже проникнуть в нее, чтобы при случае насладиться запретным плодом — чужой тайной. Кирилл подошел к мраморной стойке и, улыбаясь, объяснил портье, что хотел бы передать кое-что одной горничной, которая год назад обслуживала апартаменты русских артистов. — Дело в том, что мой друг, — он сделал многозначительную паузу, — попросил меня об этой услуге, но я, к великому своему ужасу, совершенно забыл, как зовут девушку. — Но у нас проживало много артистов! — пожал плечами портье. — Вот если бы вы назвали имя вашего друга, тогда бы я мог вам помочь. «Черт! Не называть же мне Лотарева… А! Воспользуюсь Аркадием Викторовичем!» — Это… — Кирилл слегка понизил голос, — мсье Бельский… — Мсье Бельский! — Портье постучал по клавишам компьютера. — Все в порядке! Мсье Бельский занимал 314 номер, который обслуживает горничная Клэр Санс. — Благодарю вас, мсье! Вы так любезны! — выдал Кирилл необходимую во французском политесе фразу. — А где бы я мог ее найти? — Пройдите прямо по коридору, последняя дверь слева, комната старшей горничной. Она вам точно скажет. — Благодарю! Старшая горничная отправила Кирилла как раз в 314 номер, уборкой которого и была занята Клэр Санс. Мелентьев поднялся на третий этаж. Дверь номера была приоткрыта, и он вошел. В салоне никого не оказалось, он заглянул в спальню… шум доносился из ванной комнаты. Неожиданно раздался грохот, видимо, горничная что-то упустила на пол, и до слуха Кирилла долетела до боли знакомая фраза: «Твою мать!..» «Однако!» — улыбнулся детектив и, выждав минуты три, громко произнес: — Il у a quelqu’un? Тут же из ванной комнаты выпорхнула горничная и на чистом французском языке услужливо ответила: — Je suis a votre service, monsieur! — Vous etes madame Claire Sans? — Oui monsieur, c’est moi! — Claire, если не ошибаюсь, по-русски Светлана?! — с улыбкой произнес Кирилл. |
